Греясь в лучах мёртвого Солнца (СИ)

Когда до условленного часа оставалось меньше суток, выяснилось, что из-за усилившейся активности террористов в секторе все гражданские полёты временно оказываются под запретом. Мы снова застряли на этом камне на неопределенный срок. Вдобавок, как назло, наступила лютая сушь, так что подолгу быть на улице не было никакой возможности. Настала очередь теории. Уже через два дня я начинал понимать основные технические характеристики некоторых наиболее распространенных стволов и имел примерное представление о тактике ведения уличного боя. Не очень хочется думать, что мне может выпасть шанс ощутить всё это на практике. Впрочем, где-то в глубине души я испытывал трепет, рассматривая тактические схемы и ориентировочные раскладки техники, нарисованные братом по памяти. Несмотря на то, что я уже давно отвык сопереживать людям, весь тот ад, который происходил вокруг не смог оставить меня равнодушным. Если я могу как-то помочь, что-то сделать, то мне явно понадобятся полученные навыки. Сидеть и ждать уже нет никаких сил. Всё моё существо жаждало хоть каких-то перемен, импульса для дальнейших действий. И вскоре я получил такой импульс.

Жгучий диск солнца медленно сползал за горизонт, за окном тихо пощёлкивали цикады. В воздухе витала долгожданная прохлада, ставшая редким гостем, с тех пор как климатический нормализатор колонии окончательно вышел из строя. Обычно в это время маленький ресторанчик напротив гостиницы уже пустовал и мы ужинали в гордом одиночестве. Этот вечер стал исключением.

Помимо нас в ресторане было ещё как минимум три человека, заслуживающих внимания. Первый - молодой мужчина, неспешно и основательно поглощающий мясную запеканку за соседним столиком. На вид ему было лет двадцать шесть, невыразительное европейское лицо демонстрировало вселенскую скуку Единственной отличительной чертой его лица являлся широкий рваный шрам, тянущийся от волевого подбородка, разрезающий кончик губы и заканчивающийся где-то у уха за копной свалявшихся от жары чёрных волос. Несмотря на кажущееся спокойствие, в мельчайших деталях читалось напряжение: пальцы сжимали вилку так, как будто бы это была рукоять боевого ножа, глаза то и дело суетливо метались между нами и нацистским офицером, решившим отужинать в компании двух телохранителей этим чудесным весенним вечером. На фоне двух громил в чёрной наглаженной форме с бронелистами поверх пожёванная временем шинель Пауля выглядела блекло, если не сказать жалко. Лица громил были скрыты за фильтрующей маской, которая многим снится в кошмарах - когда встроенный прибор ночного видения начинает работу, они загораются ярко-красным светом. Сделано это, видимо, чисто для психологического давления на противника, поскольку никакого практического применения подобный дизайнерский ход не имеет. Стоя чуть поодаль от самого офицера, парочка сжимала своими огромными лапищами, напоминающими латные перчатки, два штурмовых дробовика, заряженных, судя по мягкому фиолетовому свечению индикатора, лангенивыми пулями. Даже не видя их лиц, я мог сказать, что они преисполнены энтузиазмом и только и ждут момента, чтобы превратить кого-нибудь в суповой набор синхронным залпом. Сам же офицер был явно навеселе и, как и водится у изрядно поддатых, искал повода показать свою власть. Осоловелые глазки то и дело поглядывали на молча жующего с каменным лицом брата, то на меня, то на симпатичную официантку за стойкой с забавным хохолком на голове. В то время, как я заказал ещё чашку кофе, по которому изрядно соскучился за годы безденежья, он внимательно разглядывал помещение. Официантка, обычно весёлая и приветливая, явно нервничала, то и дело поглядывая на стервятника с полковничьими погонами, крайне нескромно изучающим взглядом её формы. Я, улучив момент, когда он отвернулся, обнадеживающе подмигнул ей, украдкой кивнув на брата. Слегка успокоившись, она неспешно двинулась с кофе на подносом в нашу сторону. И тут произошло то, чего я ну никак не ожидал.