«Грейхаунд», или Добрый пастырь

Значит, «Килинг» сокращает разрыв.

– Это повторится? – спросил Краузе.

– Нет, сэр. Не думаю, сэр.

Телефонист вытащил носовой платок, но не пытался высморкаться – мешал микрофон. Если он снова расчихается, лучше бы его сменить. Краузе решил, что пока рискнет его оставить.

– Контакт слева один-один. Дистанция тысяча.

– Очень хорошо.

У подлодки тоже есть свои слабости, и они сказываются. Увеличив разрыв с «Килингом», она теперь шла по более широкой дуге, и «Килинг» мог поворачивать вместе с ней, восстанавливая утраченное равновесие. Подлодка и эсминец вновь вращались друг вокруг друга, как планета и спутник. Равновесие может нарушиться, только если подлодке повезет и контакт разорвется или если «Килинг» благодаря умелому управлению сблизится с противником. А время работает на обе стороны: если погоня затянется, у подлодки могут сесть аккумуляторы и закончиться воздух, но и «Килинг» может оказаться так далеко от конвоя, что вынужден будет вернуться. Игра в салки, игра в прятки, но такая игра, где ставка – жизнь.

– Контакт слева один-один. Дистанция тысяча.

– Очень хорошо.

Эсминец и подлодка кружат друг вокруг друга. Пока эта ситуация сохраняется, преимущество у «Килинга». Время на его стороне: аккумуляторы подлодки не вечные, и шансы, что «Килинг» рано или поздно ее догонит, выше, чем шансы, что подлодка все-таки ускользнет. Как и в прошлый раз, сейчас настал момент, когда подлодка должна что-нибудь предпринять.

– Контакт слева один-один. Дистанция устойчивая тысяча.

– Очень хорошо.

Краузе принял внезапное решение:

– Право на борт.

Пауза в пятую долю секунды перед ответом Макалистера; едва уловимая нотка удивления или протеста в его голосе. Могло сложиться впечатление, будто «Килинг» выходит из боя. Макалистер вращал штурвал по часовой стрелке. «Килинг» вздрогнул, накренился на борт и черпнул тысячу тонн воды, резко гася вращение и меняя его на противоположное.

Двое детей бегут вокруг стола, один гонится за другим. Старая как мир стратегия для преследователя: развернуться, чтобы преследуемый вбежал прямиком в его объятия; дело преследуемого – разгадать этот трюк и развернуться одновременно. Эсминец в погоне за подлодкой такой маневр повторить не может: он разворачивается слишком медленно, по слишком большой дуге, и при обратном развороте подводная лодка просто исчезнет с его локатора – другими словами, он, как и подумал Макалистер, выйдет из боя. Однако это еще не вся история. В такой погоне неожиданный маневр – дело подлодки, поскольку, если кружить бесконечно, ее рано или поздно нагонят.

На самом деле у нее есть лишь один возможный маневр – резко повернуть в другую сторону. Один раз немец этот трюк успешно осуществил. В любом случае он поворачивает быстрее эсминца и может выиграть время. Пройдут секунды, прежде чем Эллис заметит изменение пеленга. Секунды, пока он доложит об изменениях в рубку. Секунды на приказ о перекладке руля и долгие, долгие секунды, в течение которых «Килинг» будет менять курс. Подлодка начинает поворот по единственному слову капитана, в то мгновение, когда тот решит. Эсминец начнет повторять ее маневр через полминуты, а полминуты на почти противоположных курсах – это разрыв в первые сотни ярдов, огромный выигрыш для подлодки. Ей надо лишь повторить этот маневр несколько раз, чтобы выйти за дальность локатора и ускользнуть.

Но что, если эсминец предвосхитит маневр и повернет за секунду-две до подлодки? Тогда в эти секунды или дольше, пока на ней не заметят, что сделал преследователь (а там те же сложности с получением и передачей сведений, что на эсминце), она будет нестись прямо к нему в объятия, словно ребенок, бегущий вокруг стола. Детская стратагема, простая до примитивности, как бо́льшая часть военных стратагем. Для ее исполнения требовалась не только быстрота мыслей, но и решимость. Надо было сделать выбор, сопоставить риск с возможным выигрышем, не страшась одного и не ослепляясь другим. В тот миг, когда Краузе приказал положить руль на борт, подлодка была от них на дальности гидролокатора, и он даже без радикально нового маневра имел малый, но все-таки шанс настичь противника. Краузе рисковал этим шансом. Если лодка продолжит идти прежним курсом, контакт будет утерян почти наверняка и она получит возможность атаковать приближающийся конвой, как и когда захочет ее командир. Такую ставку сделал Краузе в этой игре. Однако ставка была совсем не так велика, как могло показаться, поскольку, продолжая кружить вслед за подводной лодкой, запаздывая на каждом повороте, он бы постепенно отстал. Он рисковал не определенностью ради зыбкого шанса, а одним зыбким шансом ради другого.