Грэйв

Мимо Макса прошел парень. Макс проследил за ним взглядом, анализируя увиденное. — Лет 25, одет в джинсы и ветровку. В руках кейс. Моя одежда чем-то похожа. Стрижка короткая. Как у меня. Значит особо выделяться не буду. Кейс, конечно, у него паршивенький, простенький дерматин, форму не держит, не чета моему пластику. Но раз здесь с ходят с кейсами, значит мой тоже не артефакт.

Парень подошел к магазину, подергал ручку. Закрыто. Погрустнел. Поглядел по сторонам. Увидел Макса, направился к нему. Макс подобрался. Прикинусь немцем. Турист из Берлина. Нет, из-под Дрездена, из какого-нибудь Штаухаффеля. Или Штаухеффеля, так хуже запоминается.

— Друг, угости сигареткой, чертов магазин, оказывается, в праздник с десяти работает. Еще полчаса до открытия.

Макс машинально протянул пачку, открыв крышку. Парень ловко выудил сигарету, взглянул на название, чему-то кивнул и прикурил от протянутой Максом зажигалки. Затянулся.

Потрясенный Макс никак не ожидал встретить здесь первым именно русского. Настроившись лопотать по-немецки, он вместо этого задал совершенно дурацкий вопрос.

— Слушай, а немцы в городе есть?

И прикусил язык. Эк меня переклинило, более идиотского вопроса даже конченный псих не задаст — запоздало подумал Макс.

Но парень повел себя странно. Не удивился вопросу. Он расхохотался и смеялся довольно долго. Посмотрел на Макса и выдал еще более дурацкий ответ

— Какие немцы, дед, война уже тридцать два года как закончилась. Знаю я этот анекдот.

Макс ничего не понял. Какой я дед, я сейчас выгляжу максимум на 30. И причем здесь тридцать два года. И еще анекдот какой-то.

Вид у Макса был такой обескураженный, что парень его пожалел.

— Тьфу, я-то думал, ты прикалываешься, типа решил разыграть анекдот в лицах. А ты, похоже, его не знаешь. Рассказать?

Макс машинально кивнул

— Слушай. Белорусская деревня, из нее выезжает на велосипеде девочка. Доезжает до леса, а там из-за дерева выходит бородатый мужик с винтовкой и спрашивает — Девочка, немцы в деревне есть? — Какие немцы, дедушка, война уже как тридцать два года закончилась. — Да? А чьи же тогда поезда мы до сих пор под откос пускаем?

И парень опять заржал.

Макс опять ничего не понял. Какая белорусская деревня, какие тридцать два года? Он спросил отсмеявшегося парня.

— Почему тридцать два?

Парень сначала оторопел, а потом что-то понял, опять рассмеялся и ответил.

— Да, развел ты меня. Знаешь ведь анекдот, а так прикинулся, что я поверил, что не знаешь. А тридцать два потому что уже не тридцать один. Тридцать один это вчера было. Ну потому что сегодня 9 мая, День Победы. Уже тридцать два года прошло.

Макс ничего не понимал. Какой Победы? Семьдесят семь минус тридцать два это 45. Ни одной чьей бы то ни было победы в 45-м не было. О чем этот парень говорит?

Макс открыл кейс и вытащил две бутылки пива. Привычно открыл обе друг о друга и протянул одну парню. Тот явно обрадовался, взял, сделал несколько больших глотков. Макс выпил половину бутылки. Протянул парню пачку сигарет, закурили опять. Парень сказал

— А мой дед 9-го мая 45-го как раз в Берлине встретил. Рассказывал, какая тогда красота была — кругом развалины, а все небо в трассерах. Все обнимаются и стреляют в небо, обнимаются и опять стреляют. Ну, давай, выпьем за Победу.

Парень чокнулся своей бутылкой с бутылкой Макса.

Макс в несколько глотков выпил остатки пива. Посмотрел на бутылку, на этикетку. «Сенчу алус» латиницей. Это я уже читал. Еще мелкая латиница. И… Мелкие русские буквы. Русские слова. Цена. Копеек. Министерство. Пищевой. Промышленности. Латвийской. ССР.

Это было не его прошлое. Это было чужое прошлое. Прошлое, в котором СССР победил в 45-м. А не проиграл в 40-м, откатившись за Урал. Здесь Рига — это Латвийская ССР, а не Великая Литва. Здесь все не так. Они здесь все счастливы. Они победители. У них сильная страна.

Макс велел грэйву синтезировать бутылку водки и два стаканчика. Материи в кейсе наверняка хватит, а не хватит, из земли насосет. За такую Победу надо еще выпить, даже если это не его Победа.

— Тебя как зовут?

— Эдик.

— Меня Макс.

Макс открыл кейс, достал стаканчики, бутылку водки.

— Давай, хлопнем по сто за Победу.

Эдик с сомнением посмотрел на Макса и вокруг.

— Слушай, предложение ценное, но не здесь же. Давай ко мне пойдем, я тут неподалеку комнату снимаю. Хозяева еще в пятницу в деревню к родне уехали на сельхозработы по приусадебному участку. Длинные выходные это великая вещь. А они еще отгулы взяли. Назад будут только в воскресенье. Так что надо мной командиров целую неделю нет. Я тут в магазин с утречка вышел, за сигаретами и хлебом. Вон продавщица уже пришла, открывает. Согласен? Ну тогда я быстро.

Эдик удалился, а Макс снова закурил и подсыпал в синтезатор рыхлой земли из-под кустиков. Пригодится.

Через пять минут Эдик вышел из магазина крайне довольный. Кроме распухшего дипломата у него была еще авоська с бумажным кульком с картошкой, две бутылки чего-то молочного и бутылка коньяка.