Грех

— А вот это ты зря обзываешься. У тебя будет уникальный шанс, Лизка, познакомиться с моим дружком. Ты же занималась играми в постели с твоим лохом Максом? Пришло время большой игры, маленькая шлюшка!

Глава 42. Лиза

Огромный кабинет с первого взгляда заставил Лизу закусить губу — он напоминал скорее любимую пыточную камеру Верховного Инквизитора, чем рабочий офис. Нет, никакие орудия истязания не висели на стенах ровными батареями, но безумное количество золотых и серебряных украшений в сочетании с огромными картинами создавали атмосферу гнетущего, рабского плена.

Лиза всего лишь муха на одной из картин, отпечаток жирных пальцев на золотой тарелке, плевок в пепельнице, которая представляла собой древнего бога из золота, пользующего красавицу по-собачьи с завидным напором. При чём количество окурков от дорогих сигарет в изящном углублении на спине нимфы говорило о том, что такое произведение искусства пользуется популярностью.

Но больше всего в глаза бросился пол. Он почему-то сделан в виде идеально нарисованных шахматных клеток. Никаких горилл, обвешанных оружием как в американских фильмах про похищения, никаких дешёвых понтов — и от этого бросало в дрожь.

Неизвестность в сочетании с дрянью, которой её накачал Голицын, чтобы сделать послушнее, пугала сильнее любого кошмара, любого фильма ужасов с литрами бутафорской крови.

Куда же она попала?

Её что, заставят прыгать по клеточкам как в детстве?

Надежда вспыхнула в душе и тут же умолкла, когда один из мордоворотов Пахана с улыбкой привёл связанных родителей. У отца на щеке алел кровоподтёк. Ему же нельзя волноваться — слабое сердце!

Да что он творит, больной ублюдок?!

— Садись, — приказал Павел, вцепившись в неё взглядом бульдога. Даже в дорогом костюме он выглядел перекачанным отморозком, способным на всё, что придёт к нему в отбитую голову. — Если ты выполняешь мои условия и участвуешь в сегодняшнем замечательном шоу, их не тронут. Истерить и дергаться не в твоих интересах.

— Что ещё за шоу? Ты в своём уме?! — не выдержав, закричала Лиза. Да какое право этот ублюдок имеет вваливаться в дом, похищать родителей и вести себя как быдло-вожак из девяностых. Об этих временах ей рассказывал отец, всегда тяжело вздыхая так, словно мог позволить себе рассказать дочери маленькую часть того, что пришлось пережить.

— А будешь послушной и ласковой сучкой — ещё и подзаработаешь, — Павел деловито почесал пальцами ложбинку между ягодиц у золотой шлюхо-пепельницы, словно она могла превратиться в джинна после таких манипуляций, исполнив все его ублюдочные желания. Он смачно сплюнул в отверстие и усмехнулся, от души порадовавшись такому гениальному, по его мнению, фокусу. — Увеличишь член своему Максюте, а то он тебя тыкает вялым окурком до посинения, но по глазам вижу — не может удовлетворить до сих пор.

— Подонок… гад… зачем тебе я? Паша, отпусти родителей, они здесь ни при чём, — устало прошипела Лиза.

— Зачем? Ха! Любовь у меня к тебе, Лизяндра, с детства, — доверительным шёпотом ответил Павел, ухмыляясь. — А оно у меня знаешь, какое тяжёлое было? О-о, милая моя, это не твоя благополучная семейка. Папаша избивал меня и мать до кровавых соплей только за то, что мы не так посмотрели на бабку. Старуха была, хм, фанаткой суровых воспитательных методов. Повод, Лизка, мог быть любым — например, я расплескал бутылку с водой, держа её на папашиной табуретке на вытянутых руках несколько минут, пока руки не отваливались от жопы. Или оставил на огороде сорняки. Понимаешь? Ремнём с такой сверкающей бляхой получал ровно столько, сколько оставлял этих грёбаных сорняков! Неделю сидеть не мог. Всё справедливо! Ха-ха-ха-а! — Он загоготал так, словно ничего веселее не мог придумать, но взгляд становился всё жёстче. Как у палача, решившего раскрыть душу жертве перед казнью. — Так бабка с папашей готовили меня к строительству светлого будущего: через преодоление любых трудностей. Любых препятствий. Боли и слабости. Через кровавые сопли я стал сильным — а светлое будущее, сука, не наступило! — Заорал он, грохнув кулаком по столу так, что пепельница подпрыгнула. Лизе показалось, золотая нимфа беззвучно застонала. — Может ты вернёшь мне веру в людей, а? Большим и светлым отсосом?

— Паша, я тебя прошу, не делай глупостей, это может всё очень плохо закончиться. Мы ведь были друзьями, — сквозь слезы пробормотала Лиза.

Она даже не обратила внимание в несостыковки в рассказе Паши про детство. Бабушки у него никакой не было…что за бредовые выдумки?!

Родителей грубо толкая в спину пистолетами, вывели из кабинета.

— Паш, куда их повели? Отпусти мою семью. Я сделаю все, что надо…