Грех

– Я знаю, – устало прошептала Рита, ощущая, как дрожь постепенно утихает, как начинает действовать успокоительное. – Я сама не знаю, зачем отдалась ему снова. Наверное, хотела побороться со своими страхами вживую. И мне это почти удалось, – она жалко улыбнулась. – Я осознала, что он обычный мужчина с комплексами, отвратный любовник, несмотря на свою презентабельную внешность, и просто ничтожество. Наверное, я все-таки победила… если не сойду с ума от всего этого.

Журналистка почти потеряла способность удивляться – от этого отучала сама жизнь, сделав ее циничной и черствой. Но в эту ночь де Ноблэ изрядно удивили Риту. Они положили ее между собой, долго гладили по голове, шептали что-то успокоительное, пока она не заснула.

Несмотря на произошедшее, она действительно смогла ощутить защищенность. И заснула, чувствую теплые тела, лежащие по обе стороны, словно двух защитников своего сна.

Глава 7 Я хочу тебя любой ценой

Утром Рита попрощалась с Леопольдом и Элеонорой, и отправилась обратно к себе домой. Ей хотелось все обдумать, так как последние события выбили Риту из колеи. Так много жуткого и странного в ее жизни.

Сначала умер ее любимый, затем на приеме она встретила кошмар всей своей жизни, Джона Вэйда. Брюнета с удивительно яркими синими глазами и потрясающе красивой внешностью.

Расскажи она кому-либо, что он ее изнасиловал, ей просто не поверят. Во-первых, потому что она – скандальная журналистка с устоявшейся репутацией стервозной гадины, которая ради выгодного скандала пойдет на все.

Во-вторых, он, судя по всему, миллионер, и к тому же – очень красивый, импозантный мужчина.

На первый взгляд ничего в нем не выдавало маньяка. Вздохнув, Рита Свои нажала педаль газа, поворачивая джип к воротам своих владений. Открыв пультом ворота, она въехала на территорию своего земельного участка.

Большой, полностью современный, но отчего-то такой угрюмый трехэтажный дом. Оставив машину прямо перед домом, даже не удосужившись завезти машину в гараж, она устала, шатаясь, отправилась к себе в комнату.

Пронзительный, ледяной воздух марта стискивал лоб стальным обручем. Ей казалось, что она задыхается – и никак не может вдохнуть достаточно воздуха, будто вдыхала ледяные иголки.

Косо надетое платье, которое ей пожертвовала Элеонора (от ее собственного не осталось почти ничего), туфли натерли ноги. Налице не осталось ни капли косметики. После почти бессонной ночи на лице проявились морщинки, словно ее было не двадцать восемь, а все тридцать восемь лет. Усталая, изможденная, серая. Словно тень прежней «крутой сучки», вращающейся в самом престижном обществе. Правда, лишь в качестве наблюдателя.

Рита вдруг подумала, что работа журналиста тем хороша, что можно смотреть на мир, отгораживаясь от него объективом. И, писать о других гадости. За что тебе никогда ничего не будет. Ну, разве что в суд подадут на газету. А если работаешь в совершенно «желтом» журнальчике, то и риска почти никакого. Сплетни, светские новости, интервью со звездами, изрядно сдобренные ее фирменным ядом и сарказмом.

Некоторое время Рита бродила по дому, уставившись в пустоту, затем поймала себя на том, что ходит, сама не зная, что ей нужно, – и постаралась взять себя в руки.

Неожиданно хрупкая женщина ощутила, настолько одинокой она себя тут чувствует. Дом сразу же показался ей непозволительно огромным.

«Интересно, а как живут владельцы замков? Ведь такую территорию очень сложно проконтролировать. В какой-нибудь заброшенной башне может проживать целый цыганский табор, а ты об этом никогда и не узнаешь», – женщина нервически хихикнула. Затем буквально затряслась от смеха, переходящего в сдавленные рыдания, облокотившись спиной о стенку в коридоре, а затем медленно съехав по ней на пол.

Закрыв лицо руками, она плакала, ощущая, как стекают по щекам слезы, проникая сквозь тонкие пальцы.

Она ощущала ужасную тяжесть на душе и пустоту в мыслях. Словно все ее ощущения застыли, замороженные, и она ничего не может решать, пока не разберется с тем, что произошло.

– Но я не могу, – тихо шепнула она, чувствуя себя маленькой девочкой, которая не может решить, что ей делать, пока не прикажут родители или не даст совет кто-то более старый и мудрый.

«Но Антуана уже нет. А он лучше всех умел тебя утешить и дать дельный совет. Только я к его советам никогда не прислушивалась», – искривив губы в улыбке, полной горечи, она встала и отправилась в кухню.

По пути взглянула в зеркало, висевшее на стене, и поморщилась: настолько ужасно она выглядела.

Но на данный момент собственная внешность была у красавицы на последнем месте.

«Хорошо, что сегодня только суббота. Я могу отдохнуть и подумать над тем, как жить дальше», – криво усмехнувшись, она заварила кофе в кофеварке и устроилась на кухонном мягком уголке с большой чашкой любимого напитка, цвет которого, по ее мнению, отражал все горести этого мира, подсластила жидкость оттенка мазута двумя кусочками сахара и уставилась в окно.