Грех

Сжав губы, Линда направилась к своей коллеге. Став на корточки, окинула ее невыносимо презрительным взглядом и подала ей бокал, поставив на ковер. Затем встала и отвернулась, скривившись.

– Я могу идти? – ледяным тоном осведомилась Линда. Она явно с трудом сдерживалась, чтобы не прокомментировать ситуацию. – Или вам еще что-нибудь надо?

– Нет, спасибо, можешь идти и работать, – Джон, ухмыляясь, махнул рукой, совершенно не стесняясь, что из не до конца натянутых трусов торчит его вялый член.

Линда гордо повела плечами и ушла, высоко подняв голову.

– Ишь, сучка, корчит из себя невесть что! – хмыкнул Джон. – Наверное, забыла, как в ночном клубе пыталась залезть ко мне в трусы чуть ли не в мужском туалете. Да, я ей сказал, что буду с ней спать, если она подержит мой член, пока я отливаю. И она это сделала. Правда, было трудно писать, когда тебя возле писсуара за член держит красивая женщина. Но я справился. Кстати, тогда в мужской туалет зашел молодой парень. Ты бы видела его глаза! – Джон расхохотался.

Рита добралась до бокала, постаравшись сесть, но так, чтобы не опираться спиной о стекло, начала потихоньку пить, отползая от опасного места. Стекло по-прежнему внушало ей ужасный страх.

– Ты что, высоты боишься? – поинтересовался Джон. – Стекло, между прочим, пуленепробиваемое. Так что тебе совершено ничего не грозило. Да и не стал бы я подвергать свою жизнь опасности – ведь в окно вылететь могли мы вдвоем! Так что незачем было так орать! У меня до сих пор уши болят, – он поморщился. – И голова.

Рита сконцентрировалась только на холодном лимонаде, стараясь придти в себя. Вскоре ей стало лучше, и она почувствовала такое облегчение, что не умирает, что ей было безразлично все остальное.

Когда ей стало лучше, она поправила одежду, скривившись, ощутив влагу между ног. Ей не мешало бы вытереться салфеткой, а еще лучше – подмыться. Но не при Джоне же? Больше всего ей хотелось, чтобы он ушел, так как его дикие эксперименты пугали ее. Но он не спешил уходить, отдыхая на белом кожаном диване, блаженно попивая лимонад с кубиками льда.

Она же оставалась на ковре, так как все еще чувствовала себя слишком слабой, да и все тело ныло и болело, будто ее избили.

– Грязный секс – лучшее средство от душевных терзаний! – поучительным тоном заявил Джон.

Рита только тяжело вздохнула, вспомнив, как все мужчины любили поучать и давать советы. Впрочем, некоторыми недурно было бы и воспользоваться.

– Так что, считай, что я оказал тебе услугу.

Рита фыркнула.

– Да-да! В тот момент ты явно не думала о своем горе. Знаешь, каждый должен найти свой способ избавляться от ненужных мыслей и навязчивых страданий. Иначе это может разрушить и сломать.

Рита лежала на ковре, чувствуя сильнейшее облегчение, что ей стало лучше, и болезненный секс уже закончился. Его приятный голос доносился словно из другой реальности, она почти не слышала, что он говорит, и едва ли воспринимала. Только некоторые фразы вонзались в мозг, как острые кинжалы, пробуждая ее от забытья. – Некоторые предпочитают мучить других. Например, я. Но я не захожу слишком далеко, я ведь не маньяк.

– Да ну?! – язвительно вырвалось у Риты. – А если вспомнить тот «милый» случай возле старого дома, куда я забралась в четырнадцать лет? Разве ты не подстерегал какую-нибудь девчушку, чтобы изнасиловать? А, может, потом и убить?! – Рита не смогла сдержать гнев. Держать язык за зубами она никогда не умела, даже во вред себе.

– Это другое, – ответил он, запнувшись на какое-то время. – Позже ты все узнаешь, дорогая моя. И, нет, я не хотел тебя убить, – он рассмеялся. – Подумай, я – миллиардер. Такие никогда не сидят в тюрьмах! А если и сидят, то только когда их сажает тот, кто богаче и сильнее. У кого больше власти. Если бы я хотел тебя убить, то давно убил бы.

Рита ощутила что-то странное. Страх, пронзивший душу, плюс мысль о том, что Джон почти признался в том, что хотел изнасиловать именно ее, а не кого-то незнакомого. Значит… он подкарауливал ее? Зачем? Почему? Что она ему сделала? Тогда, в четырнадцать лет!

– Я не понимаю, – женщина повернула голову, откинув пышные волосы, чтобы они не лезли в глаза. Впервые в жизни ей захотелось обрезать их, чтобы они ей не мешали. – Ты хотел сказать… что знал меня тогда?

Джон усмехнулся.

– Так я и раскрыл тебе сразу все карты. Это неинтересно. Ты все узнаешь… когда закончится твой контракт. Как раз в июле. И мы за это выпьем, я думаю, – он ухмыльнулся настолько хищно, что мороз пробрал ее до костей. – Думаю, мы отметим окончание твоего контракта абсентом. Он подходит под цвет твоих прекрасных глаз, милая! – от этих слов ей стало еще хуже. А от невысказанных обещаний, горевших в синеве его глаз, словно множество огненных комет в ночном небе, ей захотелось пойти и сразу же повеситься, чтобы не мучиться ожиданием того, что он намеревался с ней сделать. А она была уверена, что это – что-то ужасное.

Глава 17 Персональный палач