Грех и чувствительность

Как только пошел на убыль самый пик приступа, когда человек мечется туда-сюда по комнате, когда ему хочется разбить что-нибудь, ее охватила горькая обида. Она обняла подушку и всхлипнула, потом еще раз и еще, а потом из ее глаз градом покатились слезы.

Она плакала не потому, что неожиданно возник и стал угрожать ее семье Стивен Кобб-Хардинг. С этим они как-нибудь разберутся. Как бы сердит ни был Мельбурн, он не позволит причинить ущерб репутации Гриффинов. Это для него дело чести.

Нет, она отлично знала, почему плачет. И тот факт, что она знает, почему плачет, и чувствует, что сердце ее разбито из-за Валентина, лишь усугублял ситуацию. Почему она ему поверила? Почему ей пришло в голову, что равнодушный к окружающим маркиз Деверилл вдруг проявит интерес к дружбе с ней? Потому что ей хотелось так думать. Вот почему.

— Глупо, — пробормотала она, промокая подушкой мокрое от слез лицо. Валентин разбивал сердца с ошеломляющей простотой, а она почему-то решила, что с ней он поступает иначе. Он стал ее другом и наставником только потому, что его заставил Мельбурн. И все советы, которые он ей давал, все то, что ее в нем восхищало, — все это делалось для того, чтобы выполнить обязательство перед Мельбурном.

Ее приключение, то, что она была с ним близка, сама просила его об этом — как это расценить? Она не знала, что и думать. И, как ни удивительно, ей страстно захотелось поговорить с Валентином. Нет, не орать на него снова, а просто узнать, что он думал на самом деле и, что еще важнее, что он чувствовал, когда они оба участвовали в ее так называемом «мятеже».

Хотя вполне возможно, что после всего, что она ему наговорила, он больше никогда не захочет с ней разговаривать. Валентин никогда не поцелует ее, не прикоснется к ней, а завтра он, вполне возможно, появится под руку с какой-нибудь хорошенькой, увлеченной им женщиной, чтобы сделать вид, будто никогда вообще не интересовался Элинор. А может быть, и правда не интересовался?

Она закрыла лицо руками и сидела, покачиваясь вперед-назад в своем удобном кресле. Какой бы ни состоялся у нее разговор с Мельбурном, когда она якобы все обдумает, она знала заранее его результат. Ее брат даст ей список из нескольких фамилий и позволит выбрать из них одну, как будто это означает свободу выбора. После этого он организует церемонию бракосочетания.

Элинор казалось, что она еще никогда не чувствовала себя такой одинокой, а единственным человеком, с которым ей больше всего хотелось бы поговорить, которого она считала своим другом, оставался Деверилл. Похоже, что ее сердце не собиралось воспринимать то, в чем был уверен разум: Валентин отказался от нее, потому что с ней связано слишком много проблем. И ей необходимо отпустить его и сосредоточиться на том, чтобы сделать свое будущее хотя бы сносным.

Куда ни кинь…

Самое худшее заключалось в том, что она все сотворила своими руками. Она хотела набраться нового опыта, по-другому взглянуть на жизнь, но, очевидно, как предупреждал ее Мельбурн, за все приходится платить. Она бы только предпочла, чтобы цена не оказалась столь ошеломляюще высокой.

— Тетя Нелл! — тихо постучала в дверь Пип. Видно, они послали ее для переговоров. Смелый ход!

— Что ты хочешь, дорогая?

— Ты спустишься к ужину?

Элинор поморгала и, повернувшись, взглянула и окно. За стеклом была тьма, и только редкие газовые фонари освещали притихшую улицу. Силы небесные! Она проплакала целый день. Но если спуститься вниз, то начнется очередная битва, а она была к ней не готова. Пока.

— Нет. Попроси, пожалуйста, Хелен принести мне чего-нибудь. Я тебе заранее благодарна.

— Элинор, ты не можешь вечно сидеть там взаперти.

Она так и думала, что где-то поблизости притаился Себастьян.

— Я знаю. Это только до завтра. Брат немного помолчал.

— Ладно. Ты не в тюрьме. Я просто хочу, чтобы ты побыла дома, пока мы не оценим ущерб, который может причинить Кобб-Хардинг.

— Я никуда не уйду, — ответила она, приложив к двери ладонь. — Спасибо, что даешь мне немного времени.

— Мы увидимся с тобой утром.

— Спокойной ночи, тетя Нелл. Не печалься. Если ты захочешь, чтобы я помогла тебе завтра, дай мне знать.

— Спасибо, Пип. Спокойной ночи.

Хелен принесла ей ужин и помогла поставить на место мебель.

— Приготовить постель, миледи?

— Нет. Я сделаю это сама. Ты можешь идти. Посуду я выставлю за дверь.

— Хорошо, миледи. В котором часу разбудить вас утром?

Элинор даже улыбнулась. Некоторые вещи никогда не меняются.

— В половине восьмого, пожалуйста. Спокойной ночи, Хелен.

Служанка сделала книксен.

— Доброй ночи, миледи.

Сидя у туалетного столика, Элинор равнодушно посмотрела на еду. У нее не было аппетита. В голове проносились обрывки воображаемого разговора с Валентином, после которого он падал на колени, признавался в любви и просил простить за обман. Она вздохнула. Все это выглядело очень приятно, однако более невероятное развитие событий было трудно себе представить.