Грех и немножко нежно

Все было элементарно. Ольга готова была заплатить за то, чтобы Олега не обвинили в изнасиловании.

С девчонок, упрятавших Олега в подвал, было взять нечего. А вот с Вали, единственной дочери состоятельного папаши да еще напуганной предстоящей свадьбой (девственности-то она лишилась), можно было содрать прилично. А в качестве компенсации Валя получила знакомство с очаровательным Тенгизом, гинекологом, хорошим знакомым Маши, который благодаря Машиному денежному переводу восстановил Валюше девственность.

И все остались в выигрыше!

Олег Майстренко выбрался на свободу.

Ольга Вальтер получила своего любовника.

Девочки-студентки избежали суда и тюрьмы, заплатив за свое преступление лишь уходом из училища.

Валя снова стала девственницей, успокоилась и теперь готовится к свадьбе (Круль же получит высококачественную невесту).

А Маша получила свои «комиссионные». «Гонорар Майстренко» составил миллион рублей от Вальтер плюс десять тысяч долларов от Валюши. Очень даже неплохо!

…Маша собрала все деньги в стопки, перетянула тонкими цветными резинками, сложила в свою спортивную сумку, застегнула ее на молнию, вышла с ней во двор. Красивый фонарь освещал палисадник, скамейку со столиком, часть сада и вход в сарай. Маша толкнула дверь сарая, вошла туда, включила свет. На полках блестели еще чистенькие, наполненные свежим вареньем и компотом баночки. Красота! Это зимой они покроются слоем пыли, мышиным пометом…

Маша прошла в глубь сарая, где над крышкой входа в погреб на стене был вбит толстый металлический крюк. Вот на него-то она и повесила сумку за ручки. Сверху на сумку пристроила старые мужские куртки, полностью скрыв ее. В этом темном углу уж точно никто не станет искать деньги. Да и кто? Когда? Завтра утром она сходит к Манвайлеру, потом к Лангу, и все — можно заказывать такси!

Она вернулась в дом. Включила телевизор.

Как хорошо, что ее здесь, в Зульштате, практически никто не знает в лицо. Вот что значит хорошо шифроваться. Зачем общаться со случайными людьми? Ни мамины соседки, никто толком ее не видел. Начались бы расспросы, куда она уходит, с кем общается. Не завела ли себе подружек, кавалера?

Хотя… Возможно, кто-то ее и запомнил. Именно из соседей…

А может, прямо сейчас уехать? Выйти на площадь, ну и что, что ночь? Вызвать такси и вернуться домой? Пока не поздно, пока никто из тех, кто ее мог видеть и помнить именно как племянницу Людмилы, не связал ее с теми событиями, инициатором которых она стала?!

Чувство опасности и страх обрушились на нее неожиданно и с опозданием, и все содеянное ею, все ее чудовищные по своей нелепости, подлости и цинизму действия последних дней пребывания в Зульштате заставили ее сердце биться так, как если бы ее только что приговорили к казни.

Словно в кинотеатре, где она смотрела веселую комедию, повеяло смертью, и все вокруг, включая зрителей и комических персонажей на экране, приобрело зловещий вид и смысл. Леденящий душу страх застыл на их лицах, тучами заволокло киношное небо, а зрители и вовсе бросились врассыпную из зала, боясь надвигающейся катастрофы…

На подкашивающихся ногах она подошла к кухонному буфету и достала графин с вишневой наливкой. Налила полную рюмку и залпом выпила. Затем еще одну. Закусила яблочным пирогом и грушей. Через некоторое время вишневая наливка ударила в голову, расслабила колени и на какое-то время сделала все вокруг розовато-вишневым, нестрашным.

Она позвонила Лангу и договорилась с ним о завтрашнем свидании.

Утром Маша проснулась, приняла душ, выпила чашку кофе, надела белую кружевную блузку, серую шелковую юбку и вышла из дома.

Сергей Манвайлер принял ее в своем кабинете на третьем этаже собственного ресторана.

— Вот, все, как договаривались — двадцать тысяч евро, — он достал деньги, большим пальцем правой руки согнул толстую пачку банкнот и виртуозно — фррр! — пролистал, демонстрируя их внешнюю подлинность.

Лицо при этом у него было печальным, с оттенком презрения и брезгливости.

— Я могу рассчитывать на ваше молчание? — спросил все с той же неприятной миной Манвайлер у Маши.

— Безусловно, — ответила она, стараясь своим лицом скопировать эту его отвратительную рожу. Жалко, подумала она, что его не видят сейчас все те, кто считают его красавцем. Любого стошнило бы от этого мерзкого, противного лица!

Она вышла из ресторана на улицу, на свежий воздух и глубоко вздохнула. Ну вот, кажется, и все!

Она стояла в самом центре города, неподалеку от городского клуба и здания администрации, на прохладном еще утреннем асфальте и словно чувствовала под собой подземные пустоты тоннеля, поистине золотого тоннеля, так сильно изменившего ее жизнь. Кто знает, может через год, а то и раньше она вернется сюда и снова спустится в тоннель, многие коридоры ведь еще не исследованы. И наверняка один из маршрутов тех, кто был автором этих подземных ходов, обрывался под зданием администрации, которое раньше называлось иначе, но всегда было вместилищем представителей городского правления. Тайны этих людей наверняка посерьезнее тех тайн, которые она расколола как орешки, шутя, играя, этим летом.