Грех и шоколад

Благодаря мне она все еще девственница. Так же благодаря мне в не-магической зоне она считается пропавшей без вести и, предположительно, погибшей. Она живет в щели между сообществами вместе с нами, потому что ей некуда больше податься. Если только она не хочет, чтобы ее вернули в систему до того, как ей исполнится восемнадцать.

А это – только через мой труп.

Итак, вот мы здесь. Безответственная я и два подростка, маг и не-маг, оба с проблемным прошлым. Могло быть и хуже.

– Ладно, вот как дело было, – Дейзи подбоченилась. – Я продала тому парню травку, так? И…

– Так, тут и остановись, – я вскинула руку. – Продавать наркотики – нельзя.

Она закатила глаза:

– Это была не настоящая травка. Эй? Думаешь, я настолько тупая?

– Ты и впрямь хочешь, чтобы я ответила?

Если бы я была стенкой, под ее взглядом с меня слезла бы вся краска.

– Это был просто пучок всяких сорняков. И, прежде чем ты спросишь, кокс на самом деле – мука.

– Нет.

Я схватила ее за руку и потащила в кухню.

– Эй, стой!

Она попыталась вырвать руку, но держала я крепко, и в итоге поставила ее перед судьей и присяжным.

– Расскажи-ка Мордекаю, чем ты занимаешься.

– Я слышал. Дом у нас не слишком большой.

Мордекай сосредоточенно водил овощечисткой по картофелине.

– Продолжая разговор, я скажу, что продажа поддельных наркотиков еще хуже продажи настоящих наркотиков.

Я подбоченилась.

Мордекай медленно кивнул, а Дейзи агрессивно скрестила руки на груди.

– Согласен, – паренек продолжал мерно чистить картошку.

– Сбыт поддельной дряни может привести к скверным последствиям – например, к сломанным костям или пробитой голове, – продолжила я.

– И это неправильно с точки зрения нравственности, – добавил Мордекай.

– Верно, – я кивнула ему. – С точки зрения нравственности. Вот веская причина не делать этого. Плюс – не забываем о пробитой голове.

Я уже говорила, что я безответственная. Справедливости ради замечу, что моя мать была ничем не лучше, но со мной-то в итоге все путем… с учетом обстоятельств.

– Так или иначе, тебе нужно остановиться, – я повернулась к Дейзи. – Тебе нельзя ввязываться ни во что противозаконное. Сама знаешь. Держись подальше от неприятностей.

Рот ее приоткрылся, а глаза расширились – как будто перед ней стояла самая слабоумная персона на свете.

– Денни должен мне двести баксов. С тем, что у нас уже есть, мы могли бы достать сыворотку Голлуму.

Мордекай закатил глаза, что проделывал крайне редко:

– Я не должен был разрешать ей смотреть «Властелина колец».

– Правда? Ты каким-то образом заведуешь фильмами, которые я смотрю, Саурон?

Дейзи вскинула подбородок, видимо, подчеркивая сарказм своих слов. Тело подростка умеет говорить весьма красноречиво.

– Погоди… что? – Меня очень легко отвлечь.

– «Морд-екай» начинается так же, как «Морд-ор», – сухо пояснил Мордекай, отодвигая от себя кожуру и придвигая к себе разделочную доску.

– Э, неужели? Посмотри, какой беспорядок ты устроил.

Дейзи шагнула к стойке, шлепнула на нее блокнот, схватила тряпку, смахнула со стола очистки в собственную ладонь и швырнула их в мусорное ведро.

– Не могу я сейчас стоять над раковиной, – парировал Мордекай, опускаясь – как ему часто приходилось делать – до уровня ее зрелости. А подняться потом, честно говоря, было трудновато. – Ты же видела, что со мной было. И очистки следует бросать в бачок для органических отходов.

– Все равно все окажется в земле…

– А что с тобой было? – я повернулась к Мордекаю.

– Он запутался в собственных ногах и шлепнулся носом вниз, – Дейзи снова цапнула свой блокнот. – Серьезно, Лекси, я все продумала. Денни – полный кретин. Он будет курить и думать, что это клево. Я бы сказала, что покурю вместе с ним, чтобы поддержать его кайф. Я решила, что… Перестань качать головой! Я решила, что буду делать что-нибудь странное – ну там хохотать как психованная, и у него останутся хорошие впечатления. Я бы даже поцеловала его. Это заняло бы его мысли – Лекси, серьезно, перестань качать головой! Это хороший план. Нашему парню нужна сыворотка. Его кашель сводит меня с ума.

– Трогательная речь, – однако сухой голос никак не вязался с мягким взглядом Мордекая. Проявлять слишком много сочувствия к Дейзи нельзя – как и ко мне, только по совершенно другим причинам. Там, где я разрыдаюсь и буду всеми силами стараться остановить поток слез из-за тревоги за детей, она просто оцепенеет, не в состоянии разобраться с эмоциями. У нее нет моего опыта. Жалости она навидалась вдоволь, и противостоять гневу умеет мастерски, а вот искреннее сострадание ошеломит ее, заставив глупо моргать.

Все у нас наперекосяк.

– Нет, нет и нет, – я вновь покачала головой. – Твердое нет. Ты не будешь продавать поддельные наркотики – и, если уж на то пошло, и настоящие наркотики – кому бы то ни было, и, безусловно, не станешь предлагать никому сексуальные услуги. Я достану деньги. У меня есть план.