Грех - имя твое, женщина (СИ)

Хлопнула дверь, извещающая о том, что Слюсаренко ушел. Я лежала на кровати, свернувшись калачиком. Запястья до сих пор горели, хоть на них уже не было ничего. В сердце зияла пустота, ощущение холода сковало все тело. Шевелиться не хотелось, хотя, если бы кто укрыл меня, то я бы не отказалась от заботы. Вот только не кому было. В квартире я была одна.

Сегодня я узнала в полной мере темную сторону Слюсаренко, а ведь по глупости своей думала, что за то время, что была с ним, изучила вдоль и поперек. Оказалось, что нет. Даже ненароком радовалась, что от меня практически ничего не требуется, только лишь сопровождать мужчину и время от времени терпеть его грубые поползновения. Выяснилось, что это были только цветочки, так называемая вершина айсберга. А под толщей воды скрывается лютый зверь, которому я сама вручила ключи от собственного тела, и который норовит добраться до души.

Между ног до сих пор зудело. Сегодня Слюсаренко был не просто груб, он был жесток, при этом, чем грубее себя вел, тем больше получал удовольствия, и я боялась, что это только начало.

Да что же ко мне так притягивает насильников и садистов, неужели на мне медом намазано, что они слетаются ко мне как мухи на сладкое? Может быть, во мне что-то не так? Может, я сама провоцирую в отношении себя подобное поведение? Ведь же живут другие женщины со своими партнерами и горя не знают, а у меня все через пень колоду.

Слез не было. Звенящая пустота внутри не давала прорваться эмоциям, она душила, я их изо всех сил пыталась с нею бороться, вот только сил было слишком мало.

Следовало что-то сделать и не дать себе скатиться в черную бездну депрессии. Иначе конец. Я еле-еле заставила себя пошевелить рукой, потом второй, подняться с кровати и доползти до ванной комнаты, где принять душ, чтобы смыть с себя весь тот ужас, который творил с моим телом Виталий.

Говорят, что любая история повторяется. Якобы в первый раз она происходит как трагедия, а второй раз, будто фарс. В моем же случае история с Игорем была трагедией, но история со Слюсаренко это настоящая катастрофа. Катастрофа всей моей жизни. И я уже сделала несколько шагов по пути к ее эпицентру. Этот меня просто так не отпустит. Виталий не Игорь, тем более Слюсаренко заметил ко мне интерес со стороны Макарова. Теперь я была костью раздора меж двух мужчин.

Меня не смогли уличить в измене, но за нее наказали настолько сильно, что я еще несколько дней нормально не сяду, а запястья рук придется прятать под длинными рукавами.

Вода текла, смывая с меня бессилие и глухую ярость, чужую злобу и слепое бешенство. Вода помогала прийти в себя, начать здраво мыслить и искать выход из положения, стараться спрятать в дальний угол памяти события последних часов. Я не хотела их забывать, а лишь на время припрятать, чтобы при необходимости извлечь из памяти, встряхнуть и вспомнить, как только что пережитое.

Теперь я могла сказать с уверенностью, что знала о Слюсаренко практически все. И это осознание заставляло замирать, но в то же время думать дальше.

Я усмехнулась, подставляя ладошки под бегущие струи воды. Иногда даже слабость может быть оружием. И я, слабая женщина, собиралась это доказать.

С трудом вытерлась насухо огромным полотенцем, едва промокая волосы. Сушить их не было сил. Я решила, что если не заболею за ночь, улегшись спать с мокрыми волосами, и не умру от воспаления легких, то со мной все будет хорошо.

Я вспомнила довольное лицо Слюсаренко, когда он уходил, это придало мне сил и заставило двигаться гораздо быстрее. Все же ненависть не всегда негативное и разрушающее чувство, иногда оно является двигателем жизни.

Проснулась я поздно вечером. Вначале долго не могла уснуть, все думы одолевали, а потом все же это мне удалось, правда, снились какие-то кошмары. Как будто кто-то за мной гнался, поймал, я пыталась убежать, но только чем больше попыток я делала, тем сильнее путы сковывали меня. Состояние после сна было разбитым донельзя. Все же не стоит ложиться спать днем, пусть и после бессонной ночи.

Я с трудом поднялась с кровати и прошлепала до ванной комнаты. В зеркале я увидела вместо волос у себя на голове воронье гнездо. Выдрав порядочный клок из шевелюры, все же сумела расчесаться и завязать волосы в хвост. С черными волосами, бледным лицом и опухшими глазами напоминала себе чем-то монашенку, мне еще не хватало черного одеяния для довершения образа. Правда, меня вряд ли бы взяли в невесты для бога, потому как ничего праведного во мне точно не наблюдалось.