Грех - имя твое, женщина (СИ)

А спустя час в мою дверь позвонили. Я даже испугалась, кого же это могло принести в гости, поскольку никого не ждала. С опаской выглянув в коридор, увидела посыльного, держащего огромную корзину с цветами. Чего в ней только не было, начиная от лилий и заканчивая какими-то мелкими цветочками, названия которым я не знала. После длительных пререканий с курьером все же приняла принесенный подарок. В отправителе сей посылки сомневаться не стоило.

Макаров решил не мелочиться и сразу выбрать нечто помпезное и дорогое.

С одной стороны мне было приятно получить цветы. Какая женщина их не любит? Тем более, раньше меня как-то особо не баловали букетами, да что там говорить, даже цветочек и то никто не сподобился подарить. Игорьку тому всегда было жалко денег на подобные пустяки, как он называл, а Слюсаренко считал что любовнице, то есть мне, лучше подарить очередную драгоценную вещицу. Ее хоть можно выгулять на людях, а цветы что? Засохнут и все. А с Макаровым у нас в прошлом были, вообще, непонятные отношения, которые и отношениями-то назвать можно было с большим затруднением.

Лилии источали резкий запах, пусть и приятный, но очень сильно дурманящий голову. И как бы не хотела я оставить корзину в квартире, но на ночь пришлось вынести букетище на балкон, чтобы на утро не проснуться с больной головой.

Проворочавшись всю ночь, я так и не определилась, чего хочу от жизни. Если раньше я четко могла ответить на этот вопрос, то теперь затруднялась. Появление в моей жизни Макарова перевернуло с ног на голову. И хотя мне было не привыкать к изменениям в судьбе, но подобного поворота я не ожидала. Вот и не знала, как реагировать.

Вроде бы Герман принял тот факт, что я совершенно другой человек, но как тогда объяснить его настойчивость и стремление поухаживать за мной. Я ведь была не настолько глупа, чтобы не замечать очевидные вещи, тем более, когда ничего подобного у меня никогда не было.

Вот надолго ли и для чего?

Хоть я и не спала почти всю ночь, но на утро, к моему огромному удивлению, выглядела хорошо. Причесываясь в ванной, обратила внимание, как ярко блестят глаза и, кажется, губы стали намного пухлее. Но ведь я ничего такого не делала, чтобы изменить внешность. А она вот сама … изменилась.

Если честно, то с каким-то замиранием глубоко внутри добиралась до работы, постоянно оглядываясь по сторонам. Почему и для чего сама не могла сказать? Или могла, но боялась признаться? Скорее всего, последнее.

Уже сидя у себя за столом и слушая краем уха разговоры соседок по кабинету, витала в облаках. О чем думала мне и не вспомнить, но пребывала в каком-то ожидании.

И вдруг внезапно была выдернута из своего подвешенного состояния всего лишь парой слов.

— Представляете, а к нам молодая женщина поступила. Трава-травой. Мне санитарочка рассказывала, которая ее в палату оформляла. Говорят, что она такая после аварии. — вещала Людмила, наш старший бухгалтер. — А у нее такой муж, просто зашибись. Высокий, красивый и скорее всего богатый. Содержание-то у нас не из дешевых.

Я напряглась, до конца не веря тому, чего слышала.

— Правда, это муж был? Я его видела, он на крутой тачке приехал, а пациентку на отдельной машине доставили, со всеми приспособлениями, — спросила Галина, еще одна наша сотрудница.

— Гладышева, — обратились ко мне, — ты должна точнее знать. Тебя же Залесская вызывала к себе по этому поводу. Это правда был муж пациентки? — в сердце кольнула острая игла.

— Я не знаю, — честно призналась, чувствуя, что внутри меня разверзлась черная дыра, утягивающая в себя хорошее настроение, радужные мысли и даже силы. — Меня отчет отправили доделывать, — пояснила на автопилоте, поднимаясь из-за стола и выходя из кабинета. А все потому, что не желала, чтобы коллеги видели мое состояние.

Еле-еле добралась до дамской комнаты, где уселась в изнеможении на крышку унитаза. Слез не было. Глаза мои были абсолютно сухи, но вот душа… Душа рыдала кровавыми слезами.

«А на что ты надеялась, Ирочка?» — саркастически задала себе вопрос. «Что Герман будет тебя дожидаться? Так он женился и у тебя не спросил. Да и нужна ты ему только для одного. Трахать. А для всего остального есть совершенно иные девочки. Чистые. Юные. Не испорченные».

Для меня не имело никакого значения, что женщина, которую к нам оформил Макаров, находится в плачевном состоянии. Что ее здоровье оставляет желать лучшего. И скорее всего она никогда не сможет прийти в себя. Меня убил сам факт женатого состояния Германа. Это ставило жирный крест на всем. Впрочем, ничего же и не было. Мне никто ничего не обещал, а то, что я сама себе намечтала, так это мои проблемы.

Когда я вернулась в кабинет женщины все так и мусолили тему новой пациентки и ее красавца мужа.

— Надежда Петровна, на вас лица нет, — заметила кто-то из сотрудниц. — Как вы себя чувствуете?

— Все хорошо, — отмахнулась я. — Это женское недомогание, — пояснила, чтобы избежать дальнейших вопросов.