Грех на душу

— Хорошо говорить, когда тебя это не касается, — пробурчал он. — Я теперь куда без документов? А если починка? На него гарантия имеется — а где она теперь, эта гарантия? Может, из него половину деталей повытаскали?

Признаться, я не ожидала такой придирчивости. Выходило, будто я пытаюсь всучить господину Петяйкину какую-то постороннюю, нестоящую вещь, а вдобавок мне намекнули на возможную непорядочность. И в самом деле, куда могла деться такая большая и роскошная коробка?

Настроение у меня мгновенно испортилось. Главное, этот тип даже не поинтересовался, чего мне стоило вернуть его дурацкий телевизор. Постепенно я начала заводиться.

— Телевизор мы сейчас включим, — сказала я. — И вы убедитесь, что все детали на месте. А вот у меня возникли некоторые сомнения… Сдается мне, что это вовсе не ваш телевизор!

Лицо Петяйкина налилось краской.

— То есть как это — не мой? — настороженно спросил он. — Когда я его своими руками… Я же на нем каждую кнопочку… Вы со мной шутки шутить собрались?

Благолепов предусмотрительно сгреб его за локоть и укоризненно прогудел:

— Я тебе говорил… Ты, знай, свое… Ясное дело, люди обиделись! Теперь вот зря съездили!

— Как это зря! Отдавай мне мой телевизор, документ, тару — все отдавай! А то я быстро! Думаете, управы на вас нет? Я найду!

— Ты что разбушевался? — урезонивал его Благолепов, виновато косясь на меня. — Люди подумают, что мы с тобой не просохли еще! Ты же с образованием человек, имей совесть!

Вот тут я пожалела, что отослала Виктора. Если бы не благородство петяйкинского спутника, нам бы пришлось туго. Ситуация была на редкость абсурдной, и я не знала, как ее разрешить. Но тут на помощь мне пришла Маринка.

— Я сейчас снимаю трубку, — железным голосом сказала она, — и звоню прямо в милицию! Будете объясняться в отделении, мужчина! Коробку ему подавай! Вот в милиции тебе и дадут коробку — из бетона, с решетками! Ему краденое вернули, а он еще выпендривается!

Петяйкин, выпучив глаза, уставился на нее. Я думала, что сейчас он сотрет мою секретаршу в порошок. Но этого не произошло. Краска постепенно схлынула с лица агронома, он притих, вытащил из кармана грязноватый носовой платок и вытер вспотевший лоб. Потом подумал и сказал тоном ниже:

— Ишь ты, какая! В милицию! Меня же обокрали — и меня же в милицию. Не выйдет! Привыкли тут козырять — чуть что — в милицию. За телевизор, конечно, спасибо, но вообще неаккуратно это… Некомплект! Ну да ладно, на нет и суда нет! Забираем!

— Давно бы так! — удовлетворенно выдохнул Благолепов, отпуская его руку.

— А вот и не забираем! — злорадно произнесла я. — Докажите сначала, что ваш телевизор! Я теперь и сама сомневаюсь — может, это какой посторонний телевизор? Может, за ним завтра настоящий хозяин придет? Доказательства у вас имеются?

Ошарашенный Петяйкин исподлобья уставился на меня.

— Какие такие доказательства? — недоверчиво спросил он. — Мы ж с вами вместе у следователя были, заявление составляли… Я там все приметы указал — неужто не помните?

— Мало ли что я помню… Я не присутствовала, когда вы телевизор покупали. Может, вы все выдумали? Позавидовали на чужой?..

— Да ты что?! — задохнулся Петяйкин. — Да я… Христом-богом! Да хоть сейчас в магазин поедем! Продавец подтвердит… Да ты меня без ножа режешь! Я как опять в Заречное без телевизора вернусь? Да меня все село засмеет!

— Говорил я тебе! — укоризненно пробасил Благолепов.

Петяйкин замолчал, беспомощно глядя на меня. Кассовый чек был у меня под рукой. И хоть я наизусть помнила, что на нем написано, я строго всмотрелась в квадратик бумаги и спросила:

— Можете назвать дату, время и стоимость покупки?

Петяйкин на секунду опешил, надул щеки от напряжения, а потом выпалил:

— Шестнадцатого февраля, восемнадцать-пятнадцать, одиннадцать тысяч восемьсот рублей шестьдесят четыре копейки!

Я выдержала секундную паузу, а потом снисходительно заметила:

— Вроде сходится. Похоже, вы не соврали. Ну, а если что — мы знаем, где вас искать.

— Да ты что?!. Да я… Да как ты могла?.. — задергался Петяйкин.

Я махнула рукой.

— Забирайте телевизор, и чтобы духу вашего здесь не было!

Не могу поручиться за Федора Ильича, но Благолепов от моего предложения просто пришел в восторг. Его квадратное добродушное лицо засияло, и он тут же меня заверил:

— В минуту управимся!

После чего попытался подойти к телевизору в своих сапожищах на цыпочках, что, разумеется, ему не удалось, но выглядело исключительно забавно и трогательно. Подняв тяжелый аппарат как пушинку, он тем же манером, но уже пятясь, выбрался из комнаты, а Федор Ильич, чтобы скрыть смущение, хлопотливо раскрывал перед ним двери и зычно инструктировал его на ходу, как правильно нести груз.

Когда они наконец ушли и все стихло, мы с Маринкой переглянулись и, не выдержав, расхохотались.

— Ну, что — получила? — спросила Маринка. — Благодари меня! А то пришлось бы тебе сейчас писать докладную по поводу пропавшей коробки! В следующий раз прежде, чем творить добро, хорошенько подумай! Или тебе неизвестно, что инициатива наказуема?