Грех с ароматом полыни

– Что? – спросил он, когда Ева подошла.

– Ей ответил Греков. Они в морге.

– Что, опять? – вытаращился Егор. – Он же там был. И…

– Сегодня утром нашли тело. Молодого парня. По описаниям похож на ее племянника. Они там, если мы поторопимся. – И она умоляюще взглянул на Егора.

– Нет. Мы не поторопимся. Нам там нечего делать. Особенно сейчас. – Он качнул головой, стискивая зубы.

– Ну почему, Егор?! – Она нетерпеливо дернула ногой, глянула исподлобья. – Почему?

– Потому что я не смогу объяснить своего там присутствия. Твоего – тем более. Нам там делать нечего.

Конечно, она психанула и тут же попросила отвезти ее домой. Он даже не стал напоминать, что в багажнике, в пластиковом ведерке, маринуются три килограмма отборной баранины. И овощей с зеленью пакет лежит там же. А еще бутылка красного вина, которое под мясо просто необходимо. Он промолчал.

Они сели в машину молча. Промолчали всю дорогу до ее дома.

Ева вылезла, хлопнула дверью, не попрощавшись, ушла. Егор развернул машину так, что из-под колес полетели камушки. И поехал к зданию городского морга.

Глава 15

– Понимаешь, Лидочка, я ничего так хорошо не умею делать, как искать, – тихо обронила Ева, кутаясь в толстый шерстяной плед, который Лида принесли ей из дома. – Искать и находить.

Они сидели в саду Лиды под облетевшими яблонями. Пили чай из старинного самовара и угощались пирожными, которые Ева привезла из города. Сидели уже больше часа. Ева продрогла. И Лида принесла ей из дома шерстяной плед, пахнувший полынью. Странно.

– Почему полынь? – спросила она.

– От моли, Ева. Моль полыни боится. Ты пей чай-то, пей, – все подливала и подливала соседка. – Остынет, еще заварим.

Ева больше не хотела чая. И вообще ничего больше не хотела. Ей нравилось сидеть под голыми яблонями, слушать тишину опустевших садов, молчать и немного мерзнуть. Чтобы потом войти в теплый дом, упасть в кровать и уснуть, укутавшись толстым одеялом. И не думать вообще ни о чем.

Ни о странном воскрешении ее сводного брата, которого она долгие годы считала умершим. Правильнее, убитым. Пострадавшим из-за нее. Почему так случилось? Как так вышло, что он выжил? Она же сама…

А и ладно. Не хочется об этом думать. Нет.

И об ограблении магазинов, принадлежавших ее мужчине, думать не стоит. Совсем, совсем. Пусть все странности достанутся Егору. Пусть он в этом копается. Если получится…

– Я всегда умела идти по следу, Лидочка, – тихим голосом продолжила Ева, грея руки о чашку с горячим чаем. – И всегда находила. Не знаю, почему так. Что-то с моими мозгами, видимо, не то.

– Может, как раз наоборот, с твоими мозгами все в порядке, – фыркнула Лидочка и расстегнула верхнюю пуговицу старой телогрейки. – А у кого-то нет.

– Считаешь? – Ева послала ей взгляд, полный надежды.

– Ну да. А почему нет? – Лидочка поправила толстый шарф морковного цвета под шеей. – Если у тебя выходит разгадывать загадки, значит, ты умная.

– Может быть. Или… – Ева глянула на Лидочку поверх чашки. – Или мозг у меня работает, как у преступника.

– Скажешь тоже, – неуверенно фыркнула Лидочка.

И надолго задумалась. Ее замерзшие пальцы в вязаных перчатках с обрезанными пальцами методично пускали на крошки кусок черного хлеба, с которым Лидочка ела колбасу. Колбаса закончилась. Хлеб остался. И она его крошила и думала.

– Слушай, а что тебя сейчас беспокоит, Ева? Ты же ушла из полиции. Сейчас кого ищешь? – Лидочка со вздохом принялась сгребать крошки в ладонь, подставленную ковшиком к краю стола. – Вдруг срываешься среди недели и приезжаешь сюда. Отпустили с работы-то?

– Я уволилась, – нехотя произнесла Ева. – Не могу заниматься делом человека, который… С которым я…

– Спишь? – помогла Лидочка.

– Типа того. – Ева кивнула, зарываясь подбородком в плед. – Меня сначала отстранили, потом снова заставили этим делом заниматься. Я отказалась. Сама для себя решила уволиться. Спорить не стали. Отпустили.

В саду снова повисла тишина, нарушаемая лишь легким шорохом осыпающихся листьев.

Заметив, что Ева начала дремать. Лидочка осторожно забрала из ее пальцев чашку и начала убирать со стола. Потом потрепала ее по плечу.

– Не спи, замерзнешь. Идем в дом. Простынешь.

Ева выбралась из пледа, встала, потянулась с хрустом.

– Не, Лидочка, я к себе. Не обижайся. Подумать надо. Немного надо побыть одной.

– Подумать ей надо, – проворчала Лидочка, глядя ей вслед. – Небось и не сама ушла, уволили. А может, и сама ушла! Чтобы рыть под мужика своего в неофициальном порядке.

– Что? – Ева резко обернулась. – Что ты сказала?

– Да так я, мысли вслух. Пустяки. Не обращай внимания.

Ева ушла, утащив ее плед с собой. А Лидочка вдруг разозлилась на соседку. Сколько же в ней странностей! Сколько же тайных ниш! То ли из-за детства ее страшного голодного. То ли из-за того, что она просто сама по себе такая – загадочная, неуправляемая, неправильная.