Грех с ароматом полыни

– Почему? Я же своя! – возмутилась Ева и вырвалась из здоровенных рук Устинова.

– Это ты раньше была своя, капитан Звонарева, – зашипел Устинов, нависая над ней огромной тушей. – А теперь ты, возможно… Я сказал, возможно, сливаешь информацию. Этот безнадежно влюбленный в тебя лопух стрекочет, а ты, улыбаясь, все сливаешь на сторону.

Ева почувствовала, как земля уходит из-под ног. В самом прямом смысле. Подошвы ее ботинок заскользили по мокрому асфальту, когда она облокотилась спиной о багажник своей машины.

– Дать бы тебе по морде, Устинов, – простонала она. – Да не могу. Ты ведь предъявишь. Скажешь, что при исполнении, что подвергся нападению.

– Конечно, скажу, дорогая. – Он погано улыбался. – И смысла в этом не вижу. То, что могла, ты уже сделала. Кому ты рассказала о том, где предположительно прячет молодых людей похититель, а?

– Кому? О чем ты?

Ее мысли были сейчас не здесь, не рядом с машиной и Устиновым. Ее мысли были сейчас в кабинете, рядом с Егором. Он что, тоже подумал, что она слила все кому-то?! Он что – идиот?! Как он…

– Кому рассказала, сука?! – взревел вдруг Устинов и больно схватил ее подбородок двумя пальцами. – Любовника своего предупредила? Отдала ему ребят на растерзание, так?! Или похитителя предупредила, чтобы он их перепрятал?! Ну!

Такой формы допроса Ева сама никогда не допускала по отношению к подозреваемым. Что говорить о силовом воздействии на нее! Она его, конечно, не потерпела. Легонько вдарила коленом Устинова в пах. Ей показалось, что легонько. А он почему-то сразу упал на колени, закатил глаза и принялся ловить открытым ртом воздух.

– Сука, сука… – Воздух вместе с ругательствами с шипением вырывался из его перекошенного рта. – Я же тебе…

– Что, Устинов, яйца полковнику покажешь? – усмехнулась она, наклонилась и вставила палец ему в лоб, как дуло. – И запомни, и майору передай: я никому никогда никого не сдавала. Не делала этого раньше, не делаю этого и сейчас.

Ева выпрямилась, брезгливо отерла палец о джинсы и пошла к машине.

– Но ты же знаешь похитителя, Звонарева. Ты же знаешь его, – заорал ей Устинов в спину.

Ева обернулась.

Устинов стоял на коленях на мокром асфальте. Одна рука у него была зажата между ног. Во второй он держал сильно скомканный белый лист бумаги и размахивал им, как парламентер белым флагом.

Ева нехотя вернулась. Выхватила у него из пальцев лист. Это оказался фоторобот мужчины. Внимательно его рассмотрев, она вернула Устинову портрет обратно. Сунула за пазуху куртки, потому что он и второй рукой схватился за больное место.

– Что смотришь, дура?! – заорал он как ненормальный. – Хочешь сказать, что не знаешь его?

– Даже если и знаю, что с того? – Она усмехнулась. – Ты бы встал с коленей-то, Сережа. Я сейчас отъеду. А ты на земле. Неудобно как-то перед коллегами, не находишь?

Он, охая и морщась, встал, посмотрел на мокрые пятна на штанах, покосился на нее со злостью.

– Как была ненормальной, так ею и осталась, – проговорил он, убрал лист бумаги в карман. – А я почти уверен, что это ты слила информацию своему старому дружку. Так, мол, и так, Тимурчик, вышли на тебя полицейские. Спрячься. А тот заодно и ребят перепрятал. И бухгалтершу.

– Какую бухгалтершу? – Лицо у Евы вытянулось.

– Неважно! А то еще и это растреплешь всему свету, – фыркнул Устинов и зашагал мимо нее осторожной поступью. – Егора подставила. Своего бывшего дружка предупредила. Кто еще остался неохваченным? Любовничек твой? Его тоже в курсе всех следственных действий держишь, а?

Устинов как раз с ней поравнялся. Дать ему пинка по заду захотелось так сильно, что Еве пришлось закусить губу до крови. Пусть идет. Много чести из-за него неприятностями обрастать.

Единственное, что она сочла нужным, это крикнуть ему в сутулую жирную спину:

– Это не я, Устинов. Я… Я не видела его много лет.

Последние слова она произнесла для себя, очень тихо. Но он услыхал. Притормозил. Обернулся.

– Кто тебе поверит, опальный капитан Звонарева? – с мстительной ухмылкой произнес Устинов. – Никто. Теперь даже Егорушка не поверит. Никогда…

После этой сцены она и стартанула как бешеная. И домчалась до дачного поселка в рекордно сжатые сроки.

Когда она тормозила у своего забора, из-под колес в разные стороны полетели мелкие камни. Еще минуту она сидела в машине, пытаясь отдышаться и все обдумать. Не вышло. Злость топила разум. Обида заглушала все чувства.

Как мог Егор подумать о ней, как о предателе?! Как?! Он совсем с ума сошел из-за своего расследования? Отсутствие результатов сделало из него параноика?

– Сволочь, – всхлипнула Ева.

Она с силой потерла лицо ладонями, выбралась из машины и только тут обратила внимание на весьма странную деталь, которую не заметила, когда тормозила. В окнах ее дачного домика горел свет. Во всех! Окна не были занавешены. И все прекрасно просматривалось. Все ее шкафы, недорогие светильники, смешные недорогие постеры на стенах. Но того, кто свет зажег, она не увидела. Там никого не было. Не было того, на кого она подумала в первую очередь. И машины, что главное, никакой не было.