Грех с ароматом полыни

– Да потому что эти малолетки решили меня кинуть! – взвился Паша, матерно выругавшись. – Найду Вику, ноги выдерну!.. Она сразу узнала, что Денис магазин обнес. Он признался ей во время секса. Она, как цацки увидела, так глазки-то и заблестели от алчности. И решили все спихнуть через дядю Громова. Мне на уши лапшу вешает. Мол, молчит парень, не признается в содеянном и не признается, куда украденное дел. А сами тем временем на ювелира вышли. Громов увидел все это добро, самим сделанное, перепугался. Позвонил мне, рассказал о визите молодежи. И о следующей встрече. Я парня и подкараулил. Вика снова удрала. Удачливая сучка! Громов узнал об убийстве и задрожал. Я и не хотел его кончать. Просто просил отдать подделки. А он в позу встал. И сказал, что все тебе, Даня, расскажет. Ты это… Становись с ней рядом-то. Чего комедию ломать? Яму-то я для вас обоих вырыл. Давно собирался. Как узнал, что ты за бугор без меня собрался, так и… Становись, Даня. Устал я. Много болтовни.

Ева не успела спросить про стрельбу на своей даче, не успела увидеть, встал ли Сергеев на колени, потому что Пашин пистолет начал стрелять…

Ад не мог быть таким безупречно белым. Без единого черного пятнышка. Так не бывает! Там непременно должно было быть темно, страшно, грязно и зловонно. Она не в аду, точно. Но и на рай это место не походило тоже. Рай не мог быть таким безупречно скучным и пахнуть странно, кстати, что за запах? Что за писк? И шепот, странный многоголосый шепот. Что это? Где она?

Ева глубоко вздохнула, тут же почувствовала тупую боль в груди справа и поняла, что жива.

«Я в больнице», – решила она, не открывая глаз. Вокруг нее врачи, которые решают: выживет она или нет? Они шепчутся. Она выживет! Черта с два какому-то убийце Паше Камодову удастся отправить ее на тот свет. Она живучая. Ее выживать с младых ногтей приучали.

А как же ей удалось очутиться на больничной койке? Даниил спас? Вряд ли. Он играл против нее. И спасать бы ее точно не стал. Как ей удалось выбраться с края ямы, где ее должны были зарыть?

Ей очень хотелось посмотреть влево: там шептались. И спросить, что с ней? К чему ей готовиться? Но не вышло. Голова казалась чугунной, рот был чем-то забит.

– Эй… – позвал кто-то сверху.

Она ощутила на своей щеке теплое чистое дыхание.

– Эй, сестренка, мы здесь.

Ева шире открыла глаза. Над ней склонилось лицо, которое она узнала бы из миллиона.

Тимур! Он, это точно он! Ошибиться было сложно. Такого второго шрама не было. Таких теплых карих глаз вторых не было. Так смотреть мог только он: с любовью, нежностью, печалью.

Она должна сейчас же попросить у него прощения. Он должен знать, что она раскаивается, что она дико сожалеет. Что ей сложно дышать от того, насколько виноватой она себя чувствует.

– Тссс, спокойно, сестренка. Спокойно, – взмолился он и принялся вытирать ее щеки. – Все позади. Плакать не надо. Тебе ничего не угрожает. У тебя во рту трубка, поэтому ты пока не можешь говорить. Но ты нас слышишь? Так? Закрой глаза, если слышишь.

Она закрыла и тут же открыла, испугавшись, что видение исчезнет.

– Умница, – похвалил он тихо. – Здесь твой майор. Рядышком. Хочешь его увидеть?

Она снова моргнула. И через мгновение рядом с Тимуром появилось лицо Егора. Очень бледное, очень измученное, с очень красными от бессонных ночей глазами. Они всегда у него краснели, если он не спал. От бессонницы, точно. Не от слез же, прости, господи!

– Ева… – произнес Егор, губы его странно ломались. – Ева, я… Я так…

– Он хочет сказать, что сильно любит тебя и очень перепугался за тебя, сестренка, – перевел Тимур, улыбаясь одними глазами. – Он уже сутки здесь дежурит.

– Он тоже, – ткнул локтем в бок Тимура Егор. – Он спас вас, Ева.

Ее глаза наполнились удивлением.

– Тебя и Сергеева. Одна пуля пробила тебе легкое. Вторая – плечо. Операция шла долго. Но все закончилось удачно, – заспешил Егор, потому что на него зашикал чей-то сердитый шепот справа от ее больничной койки. – Сергееву повезло больше. Он спрятался за тобой. Если бы не Тимур… Он следил за твоим подъездом. Когда Даниил вынес тебя на руках с букетом роз, он подумал, что у вас романтический выезд. И все же решил подстраховаться и поехал следом. Он вообще… следил тут, оказывается, за всеми. Чтобы предостеречь от лишних ошибок. Чтобы уберечь от гибели. Следопыт, блин! Отписываться замучились еще и по эпизоду угонов и похищений. Но ничего, отписались. Пронесло.

Егор замолчал на минуту, попросил воды. И кто-то подал ему стакан. Ева увидела лишь руку, затянутую в белоснежный рукав. Егор выпил и продолжил торопливо рассказывать: