Грех во спасение

— Маша, дорогая, ты несправедлива! — Митя даже опешил от ее слов. — Возможно, раньше ты могла меня упрекнуть в этом, но сейчас я — совершенно другой человек. И мое отношение к жизни, к людям очень изменилось.

— Ты думаешь, я этого не замечаю? — Маша подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Иначе я ни за что не решилась бы идти с тобой к Амуру. Но не пожалеешь ли ты когда-нибудь и не обвинишь ли меня, что я затеяла этот побег, особенно если в дело вмешаются какие-то неожиданные обстоятельства и мы попадем в руки Мордвинова или, того хуже, окажемся на грани смерти? — Я никогда об этом не пожалею уже потому, что жизнь предстала передо мной в совершенно другом свете. Я научился по-настоящему ценить каждый прожитый день, Машенька. — Митя продолжал серьезно и настойчиво смотреть в ее глаза. — И еще я понял, что наконец обрел то, о чем так долго мечтал и уже не надеялся встретить.

Маша слегка отклонила голову назад и насмешливо сказала:

— С чего это вдруг тебя потянуло на столь пафосные заявления, или это встреча с Васеной на тебя так подействовала?

— Маша, — Митя на мгновение потерял дар речи, — Маша, что ты опять выдумываешь? При чем тут Васена?

— А при том! — Она посмотрела на Митю с явной злостью и попробовала отодвинуться к другому краю полатей. Но Митя пресек эту попытку, а, наоборот, еще крепче прижал ее к себе и с деланной угрозой прошептал:

— Если ты сейчас же не сознаешься, что ревнуешь меня к Васене, я тебя не отпущу!

— Нет, ты неисправим, — вздохнула Маша и перестала сопротивляться. — При чем тут ревность? Неужели ты не видишь, что Антон и Васена любят друг друга? Ты пристаешь к ней со своими любезностями, а Антон вместо того, чтобы съездить кое-кому по физиономии, места себе не находит, бедняга! А тебе хоть бы хны! Потому что ты эгоист по своей сути. И едва чуть-чуть отдышался, опять взялся за старое.

— Но я не имел в виду ничего дурного. — Митя, похоже, растерялся. — Ты ведь тоже расцеловала Антона на прощанье, но я ни в чем тебя не упрекнул. А что касается Васены, так я поцеловал ее только в щеку, и лишь в благодарность за то, что они с Антоном встретили нас в тайге и проводили до заимки. Или мне следовало поцеловаться с Антоном?

— Конечно, с Васеной куда приятнее…

Маша не договорила. Митя рассмеялся, склонился к ее лицу и принялся покрывать его поцелуями, пока не нашел губы и не приник к ним с жадностью измученного жаждой странника. И, на мгновение отрываясь от них, шептал быстро, задыхаясь, как при крутом подъеме в гору:

— Гораздо милее целоваться с тобой!.. Гораздо слаще!.. Гораздо приятнее!.. — Он перевел дыхание и едва слышно произнес:

— И это ты сводишь меня с ума, а не Васена. И, честно сказать, поцеловал я ее для того, чтобы проверить твою реакцию, понять наконец, безразличен я тебе или нет!

— Но это же гадко! — Маша оттолкнула его от себя и отодвинулась на противоположный край полатей. — Как ты смеешь проводить подобные опыты? Или тебе доставляет удовольствие мучить других людей, издеваться над их чувствами?

Тебе ничего не стоит разрушить чужую любовь! Неужели ты не понимаешь, насколько подло и низко поступаешь с теми, кто многим пожертвовал ради твоего спасения? Ведь Антон отказался от своей любви, отказался от Васены, и только потому, что дал слово твоим родителям помочь тебе. И слово свое держит. Так неужели он заслуживает подобного обращения?

— Прости меня, Машенька! — Митя отвернулся и глухо произнес:

— Я не знал, что у них настолько серьезно, и, честно сказать, думал, Васена тоже уйдет с нами.

— Нет, она остается, и, вероятно, они еще и потому задерживаются, что это их последняя ночь вместе…

Маша не договорила. В дверь тихо постучали. Это был условный стук: два длинных, три коротких удара.

Маша соскочила с полатей, подбежала к дверям и отодвинула засов. На пороге стояла Прасковья Тихоновна, а из-за ее спины выглядывал радостно улыбающийся Антон.

— Ну что, Антоша? Все удачно? — Маша от волнения прижала руки к груди, не заметив, что Митя подошел следом и обнял ее за плечи.

— Лучше не бывает! — ответил Антон. — Только-только мы от Кузевановых груз забрали и в тайге спрятали, как казаки нагрянули и ну давай весь обоз шерстить. Но так ничего и не нашли, опередили мы их! — Он смял в ладонях картуз и от избытка чувств прихлопнул его кулаком. — Помните, Мария Александровна, Зосиму и Маркела? Если бы не они со своей немереной силушкой, то мы с Васеной вряд ли бы так быстро управились. Привет они вам посылают и, говорят, частенько вспоминают, как добирались с вами до Читы. Кузевановы тоже очень рады и за вас, и за Дмитрия Владимировича.

Желают вам всяческих успехов и письма князю и княгине непременно передать обещались.

— Спасибо тебе, Антон! — Митя подошел к слуге и обнял его. — Я слишком многим тебе обязан, чтобы отблагодарить за все одними только словами. Пока на большее я не способен, но ты знаешь, в долгу я не привык оставаться!

— Не стоит, барин! — Антон усмехнулся. — Дай бог теперь с заимки выбраться. Казаки так и шныряют вокруг, словно чуют, что мы поблизости.