Грех во спасение

— Ну и грозна ты, матушка, как я погляжу! — улыбнулся вдруг Митя своей прежней веселой, слегка озорной улыбкой. — А как твой настоящий жених на это посмотрит?

— Мы перенесли свадьбу до его возвращения из экспедиции, — сухо сказала Маша, подошла к Мите, сняла со своей шеи образок на золотой цепочке и надела на него. — Помни, это залог того, что мы тебя обязательно спасем. Смотри на него и вспоминай мои слова: «Рано или поздно ты станешь свободным человеком!»

Митя недоверчиво усмехнулся, хотел что-то сказать, но, обняв ее за плечи, он вдруг понял, что ее одежда промокла чуть ли не насквозь, и только теперь до него дошло, каким образом Маша добиралась до крепости.

— Мария, — прошептал он и покачал головой. — Я знал, что ты сумасшедшая, но не до такой же степени. Сегодня днем мне сказали, что по Неве лед пошел, и как ты осмелилась плыть на лодке, ночью, сквозь ледяную шугу?.. Ты же запросто могла утонуть!

— Честно сказать, я не думала об этом, — Маша неловко улыбнулась, — я больше боялась, что меня к тебе не пустят.

Но Митя продолжал смотреть на нее странным взглядом, словно человек, встретивший нечто удивительное, никогда ранее не виданное:

— То-то я гляжу, офицер вдруг расщедрился, позволил свидание, а когда из каземата выводил, еще и прошептал: «Поразительной, — говорит, — смелости ваша невеста, ни разу в жизни не встречал барышни, которая решилась бы на такое безумство!» — Он, подобно Маше, быстро оглянулся на дверь и так же быстро спросил:

— Но что все-таки с Алиной? Родители ничего мне как следует не объяснили… Неужели она не сумела, хотя бы на словах, что-то мне передать?

— Мы с Зинаидой Львовной ездили к Недзельским, по ее батюшка не позволил нам увидеться с ней. Сказал, что его дочь тяжело больна.

Митя грустно улыбнулся:

— Да, конечно! Я все понимаю. Но мне бы хватило и пары слов от нее! Мне большего и не требуется. — Он вздохнул, замолчал на мгновение и опять посмотрел на Машу ласково и чуть смущенно. — Спасибо тебе, дорогая! Мне сейчас намного легче, чем прежде. Вполне возможно, оттого, что тебя удалось повидать. Честное слово, я очень расстроился, когда узнал, что тебе не позволили приехать на свидание… Да, — спохватился он, — я знаю, что вы с Алиной недолюбливаете друг друга, но, будь добра, передай ей это кольцо и скажи, что теперь она вольна поступать как ей вздумается. Я не смею считать себя ее женихом. — Голос его дрогнул. — И пусть не винит меня в том, что случилось, если сможет! — Он вытащил откуда-то из-за пазухи топкое золотое колечко и вложил Маше в ладонь. — Скажи, что я не расставался с ним ни на минуту, прятал от надзирателей, но не имею права брать его с собой, что люблю ее по-прежнему, но обстоятельства оказались сильнее нас…

Маша внезапно вспомнила слова Алексея и не смогла удержаться от язвительного замечания, хотя тут же пожалела об этом:

— Твоя Алина, конечно же, не княгиня Волконская и вряд ли осмелится ехать вслед за тобой!

Митя оттолкнул ее от себя и яростно сверкнул глазами:

— Не твое дело судить о ней подобным образом! И заруби себе на носу, что я никогда, слышишь, никогда бы не позволил ей стать женой каторжника! Я слишком люблю ее чтобы погубить ее жизнь, ее красоту, чтобы позволить ей жить к нечеловеческих условиях! — Он посмотрел на Машу и скривился в недоброй улыбке. — Ну, давай прощаться! — Он быстро обнял ее, поцеловал в щеку. — Желаю тебе счастья с твоим Алексеем. Выйдешь замуж и забудешь меня в первую же брачную ночь. — Митя хрипло рассмеялся. — А ведь я знаю, что ты не любишь его, и тогда во флигеле тебе было хорошо со мной. Ведь правда, хороню? — Он взял ее за подбородок и слегка приподнял его. — Вспоминай меня иногда, даже если вдруг окажется, что Алешка будет любить тебя с большим успехом, чем я.

Маша заплакала, попробовала обнять его, но Митя опять оттолкнул ее и крикнул в сторону двери:

— Эй, офицер, пора железки надевать, а то вот-вот фельдъегерь появится с конвоем.

И, не обращая внимания на Машу, он подошел к чемодану и стал доставать из него одни за другими две пары шерстяных носков, теплые сапоги, шапку, перчатки, три довольно плотные рубахи, короткий тулупчик, покрытый нанкой…

Двери вновь распахнулись, и появившийся офицер приказал унтер-офицеру быстро проводить барышню за центральные ворота, выходившие на Иоанповский мост. И велел это сделать самым скрытным способом, чтобы никто не заметил посторонних на территории крепости. Комендант уже потребовал срочно доставить осужденных в Комендантский дом, где он собирался объявить им об исполнении сентенции Верховного Уголовного суда, а после этого сдать в руки фельдъегеря и жандармов, которые будут сопровождать их уже до самого места назначения.

11.

Сжавшись в комочек под тяжелым полушубком Антона, Маша прикорнула в углу пролетки, но слышала, как Митин камердинер поторапливал извозчика и, повернувшись к ней, с тревогой спрашивал:

— Ну, как вы там, Мария Александровна, живы?