Грех жаловаться

Своих детей у меня нет, так что ученики мне как бы дети, хотя это, разумеется, не то. «Отслужу в армии, отсижу срок…» – мечтательно сказал недавно деревенский мальчик, мы обсуждали с ним будущее. Годы учения и странствий – так это называется? А как еще вырваться из деревни? Сам я ни в армии не служил, ни в лагере не сидел, слава Богу. А мальчиков из первых моих выпусков почти уже нет в живых: наркотики, коммерция, боевые действия – я сначала огорчался, а теперь устал жалеть, привык. Девочки – те в основном уцелели, каждый год по нескольку моих выпускниц поступают в институты – в Тверь, Ярославль, даже в Москву. Девочки и мне больше нравятся, и сами стараются понравиться – я человек нестарый и несемейный, мы устраиваем литературные вечера, у меня большой дом, весь забитый книгами и коробками с надписью КОКЯХБИ – Книги, От Которых Я Хотел Бы Избавиться. Скоро избавлюсь, я стал чувствителен к порядку: с возрастом получается следить все за меньшим количеством предметов. Так вот, мы устраиваем литературные вечера, очень целомудренно: чай, стихи, проза, больше ничего. Я люблю радоваться и радовать. И даже грустная, очень грустная история с Верочкой Жидковой меня не расхолодила.

Еще одно: у нас нет железной дороги. Может быть, и плохо для промышленности, но ведь железная дорога – зло, несвобода. Как не любил ее Толстой и как любили большевики! Наш паровоз вперед летит и прочее, тормозной путь полтора километра, то ли дело автомобиль. Мне обещает подарить его один разбогатевший ученик, жду, может, и вправду подарит, чудеса бывают. И вот сяду я на автомобиль, поеду в Пушкинские Горы или даже в Болдино, поброжу по святым местам, а там, глядишь, встречу учительницу, непременно в очках, незамужнюю или разведенную с ребенком. «Как вам экскурсия?» – спрошу ее, она ответит не очень впопад, но так, чтобы я узнал: «Затейливо». Довольно скоро я скажу: «Вы мне понравились сразу, как я вас увидел, – она засмеется, словно не поверит. – Клянусь вам». «Не клянитесь ни небом, ни землею», – нахмурится учительница, а я продолжу: «Ни веселым именем Пушкина». Посмотрев же Болдино, мы сядем в машину и поедем прямо ко мне, безо всяких разговоров и договоров. По дороге сыграем в игру. «Песнь песней», – скажу я, а она ответит: «Сказка сказок» (ее любимый фильм, мой тоже), – «Сорок сороков», – «Святая святых», – «Суета сует», – «Конец концов», – «Веки веков», – и учительница сдастся.