Грехи

– Еще одна вещь, Эрон.

– Выкладывай.

– Эрики больше нет. Есть Рикки.

– Она вернулась, – сообщила Кэрри, как только Салли Джейн ступила на порог.

– Речь, должно быть, идет о печально известной Рикки Блю, – догадалась Салли Джейн, кивнув в ответ на эмоциональное вступление подруги.

– Для меня она всегда будет Эрикой, и, конечно, я говорю о ней. Мы только что получили приглашение на торжественный обед, а Эрон позвонил и сказал, что виделся с ней. У нее ярко-красный «чероки», и он набит до краев. Совсем не так прокрадываются в город.

– О, ради Бога, Кэрри! Она купила радиостанцию и планирует начать собственную программу, прямо в понедельник с утра. Они крутят рекламные ролики уже в течение месяца. Зачем в такой ситуации ей утруждать себя, чтобы «прокрадываться»?

– Не знаю. Просто все это так эксцентрично. Сперва этот непристойный журнал, в котором чуть ли не на каждой странице ее фото в голом виде и на обложке тоже, теперь радио-шоу. Я никогда не думала, что Эрика может быть такой бесстыжей.

– Здесь и кроется разгадка. Она больше не Эрика Кэссиди. Она радиосуперзвезда Рикки Блю, которая стремительно захватила радиоэфир пять лет назад. Не думаю, что ей так уж сложно было приехать в Сент-Джоун и сделать здесь то же самое.

– Вряд ли тебя, Салли Джейн, такое предположение действительно удовлетворяет. Я хочу сказать, не нужно делать вид, будто мы не знаем, зачем она здесь на самом деле.

– Конечно, знаем, но мы к этому не имеем никакого отношения, мы можем сидеть и наслаждаться шоу.

– Я вообще не собираюсь слушать.

– Ерунда!

– Ну, – усмехнулась Кэрри, – только не в том случае, если Брету есть что сказать по этому поводу. Он запретил мне включать радио, а в прошлое воскресенье даже говорил об этом с кафедры и предупреждал своих прихожан, что они могут подвергнуться сооблазнам посланца Сатаны. Он целый день просидел в доме приходского священника, готовя завтрашнюю проповедь. Я представляю, как завтра нас угостят проповедью с настоящим адским огнем и серой.

– Позволь мне сказать и, черт возьми, не обижайся на меня, Кэрри, но иногда твой муж кажется мне величайшим занудой.

На этот раз ответом ей не было хихиканье, но, как подозревала Салли Джейн, только потому, что Кэрри подавила смех. Жена преподобного никогда не сказала ни слова против своего мужа – во всяком случае, ей, но Салли Джейн не была слепоглухонемой… или полной идиоткой. А нужно быть круглым дураком, чтобы не замечать, что при всех рассуждениях супруга о рае, их брак был далек от совершенства, к тому же поговаривали о другом мужчине.

– А, – вдруг сказала Кэрри, – ты, может быть, тоже видела ее прибытие? Вот почему ты не удивилась моему звонку.

– Ничего подобного. Я всего пять минут назад вернулась из Кэмдентона, но я знала о ее приезде. Бобби Хайден, один из моих агентов, оформлял документы на дом.

– И ты ни слова мне не сказала? – упрекнула ее Кэрри.

– Извини, голубушка, но дело идет о земле. Для каждого удачливого торговца недвижимостью существует неписаный закон – мы не обсуждаем дела своих клиентов.

– Но сейчас ты говоришь об этом.

– Ты права, я сказала слишком много, – согласилась Салли Джейн. – И, чтобы не сболтнуть еще чего-нибудь лишнего, мне лучше уйти. Но знаешь, тебе нужно безопасное место, чтобы в понедельник послушать радиопередачу. Приходи ко мне в офис, а Брету можешь сказать, что идешь за покупками.

– Солгать?! – спросила Кэрри с притворным возмущением.

– А почему бы и нет? Это будет не в первый раз.

– Иногда, Салли Джейн, ты бываешь абсолютной тварью.

– В большинстве случаев, дорогуша.

Кэрри рассмеялась:

– Ладно, я позволю тебе уйти, но сперва скажи, ведь тебя немного волнует встреча с ней?

– Мы опять говорим о Рикки? Конечно, почему нет? Она мне нравилась. Мне действительно интересно, какой она стала после стольких лет.

– Мне тоже, – призналась Кэрри и добавила: – Кроме того, я скучаю по ней. Надеюсь, у нее больше нет ко мне ненависти.

– Существует одна вещь, дорогуша, которую ты должна признать. Она ненавидит нас всех. Но кто может винить ее за это? В ту ночь, когда убили ее родителей, она открыла нам тайну и потом явно дала понять, что уверена в том, что один из нас ответствен за случившееся. У меня такое чувство, что мы все будем виноваты до тех пор, пока не будет доказана наша невиновность.

– Значит, по-твоему, Брет прав, когда говорит, что она собирается трясти наши жизни так же сильно, как Джошуа раскачивал стены Иерихона?

– Дорогуша, твой муж первостатейный дурак, но в этом случае, я думаю, его метафора вполне уместна. Ты это тоже понимаешь, и все, кто был там в ту ночь, знает это. Она обещала.