Грехи

– О, мой Бог, я не знала.

– Эх, все прошло и кончилось. Я не похожа на Боу, я не живу прошлым.

– Правильно. Это вредно для здоровья.

Их глаза встретились…

– Да, – сказала через мгновение Петит, – полагаю, тебе это хорошо знакомо. Именно поэтому ты вернулась, не так ли?

Рикки не ответила, она смотрела в окно. Внизу, в рыбацкой хижине она заметила движение, на этот раз сомнений не было.

– Петит, я как раз вспомнила – завтра я, собиралась позвонить агенту. В этом домишке у озера кто-нибудь живет? – Она повернулась к сидевшей позади нее маленькой женщине. Глаза Петит стали большими, как блюдца. – Почему ты так смотришь на меня?

– Ты серьезно? Тебе никто не сказал?

– Что?

– Боу. Там живет Боу. Я это и имела в виду, говоря, что рада тому, что ты сняла этот дом. Возможно, когда его мысли будут заняты тобой, он бросит убивать себя пьянством.

Не дожидаясь приглашения, она распахнула внешнюю дверь и попала… в мусоропровод в прямом смысле слова.

– Кто, черт возьми, дал тебе…

Дом был пуст.

Она услышала плеск воды в туалете, почувствовала, как ее саму как бы смыл этот звук. Она едва не ушла, вероятно, так и сделала бы, если бы в этот момент не открылась дверь ванной.

На нем не было абсолютно ничего, если не считать болтавшегося на шее полотенца.

– Мне послышалось, что кто-то вошел, – сказал он, небрежно останавливаясь в проеме двери и скрещивая руки на груди. – Итак, в чем дело?

Рикки повернулась к нему спиной и ответила:

– Я… я хочу знать, почему ты не сказал мне, что живешь здесь в этом… – она не договорила фразу, впервые обратив внимание на убожество комнаты. – Боже милостивый, Боу, – произнесла она, забыв, что смутилась, увидев его наготу, и резко повернулась. – Ты ведь, наверное, самый богатый человек в Сент-Джоуне. Почему ты живешь здесь?

– А почему бы и нет? – задал он встречный вопрос, пересекая комнату, чтобы надеть джинсы, которые сбросил перед тем, как вздремнуть.

– Ты мог бы жить где угодно. Например, наверху, в доме, который я сняла. В любом другом месте было бы лучше, чем здесь.

– Мне нравится жить у воды и нравится уединение. В этом месте есть сочетание и того и другого. Кроме того, деньги для меня не важны. Они дают мне хлеб и… – его взгляд задержался на пустом стакане и пивной бутылке на подоконнике, – все остальное, что мне нужно, а нужно мне немного.

Теперь пришел ее черед сложить руки на груди.

– О, понятно, ты мученик.

Он нахмурился, застегивая джинсы и не сводя с нее глаз.

– Нет. Просто я не нуждаюсь в изысканных издевательствах.

– Не деньги виноваты в том, что происходит, Боу, – сказала она мягко.

– Нет, но от них не становится лучше.

– Значит, ты просто сдался.

У него появилась наглая улыбка, а глаза медленно, завораживающе осматривали ее с головы до пят, иногда многозначительно останавливаясь…

– Нет, детка, существуют некоторые вещи, перед которыми я, несомненно, не пасую.

Она почувствовала, как вспыхнуло ее лицо, словно что обожгло огнем. Он все еще был самым привлекательным мужчиной из всех, кого она знала, но будь она проклята, если позволит его смазливой физиономии и накачанным бицепсам сбить ее с толку.

– Я просто пришла сказать тебе, что мне не нужен соглядатай. Я бы никогда не сняла этот дом, если бы знала, что ты живешь здесь. Но теперь уже поздно что-то менять. Откровенно говоря, у меня нет ни времени, ни желания подыскивать другое место. Так что не суй свой нос в мои дела.

– Мой нос не представляет интереса, Блю, – сказал он тихо и многозначительно.

Она чуть не выругалась, но вовремя почувствовала, что ему доставило бы удовольствие видеть ее возмущение и досаду. Она успокоилась и, поменявшись с ним ролями, позволила своим глазам заняться неторопливой проверкой. Затем, сделав шаг вперед и потянувшись, она положила ладонь на выпуклость в его брюках.

– Успокойся, мальчик, никто сегодня не приглашает тебя на скачки.

– Ты изменилась, Блю, – рассмеялся он.

Она этого не ожидала и слегка вздернула подбородок.

– Ты прав, я больше не маленькая девочка.

– Э, мне очень приятно. Я любил тебя, когда ты была маленькой девочкой, но у меня было чувство, что буду любить тебя еще сильней, когда ты вырастешь.

– Не делай ставку на это. – Она наконец пошла к выходу и только у самой двери оглянулась. – Мои друзья говорят мне, что я самая большая сука из всех, кого они знают.

Он снова ухмыльнулся, глядя на свою ширинку.

– Ты слышишь, мальчик? Она сука.

– О Боже, прекрати, Боу! Я здесь не для того, чтобы играть в игры.

Это отрезвило его. Она заметила, как изменились взгляд его темных глаз и тембр голоса, когда он заговорил:

– Это как раз то, чем ты занимаешься тут, Блю. По-моему, ты забыла только одно, что проигрыш в этой игре всегда означает смерть.

– Я меняю правила.

Он ничего не сказал, но по его вздувшимся желвакам она, поняла, что он с трудом удержался от ответа.

Впервые, ей захотелось, чтобы у них все пошло по-другому. Она, возможно, избавилась от прежнего сильного увлечения, но ей все еще хотелось быть его другом. Она позволила входной двери с шумом захлопнуться.