Грехи и грешницы

- Все в порядке, - через силу ответила та. На ее ресницах повисли слезы, и она очень надеялась, что они .не упадут. - Со мной все хорошо, прошептала она и стиснула руку Жанны.

Не желая смотреть в глаза подруги - возможно, боясь заметить в них жалость к себе, - Анна отдернула руку, отвернулась к компьютерному экрану и сделала вид, будто что-то ищет в тексте.

Когда за директором по оформлению наконец закрылась дверь, Анна поникла в кресле и глухо застонала, мучаясь от терзавшей ее нестерпимой, нечеловеческой боли.

***

В следующие дни и недели Анна находила спасение в работе. В промежутках между редакционной суетой и мучительными ночными часами ей было безразлично, куда идти и что делать. Память, словно палач, безжалостно пытала ее, заставляя признаться в допущенной ошибке. Она снова и снова, словно старый видеофильм, мысленно прокручивала одни и те же сцены и каждый раз находила в них новый смысл, хотя слова оставались прежними, да и конец тоже.

Примерно через месяц после аборта ей пришлось отчитываться перед правлением. В ней заметили перемену - она как будто стала рассеянной; поговаривали, что это связано с личными проблемами. Последний номер получился не слишком удачным, не так ли? В нем нет искры, нет того свежего взгляда, которым отличался предшествующий. В общем, члены правления недовольны тем, как идут дела. К концу недели они пожелали просмотреть планы трех следующих номеров.

Анна понимала, что они правы. Да, минувшие четыре недели она работала не в полную силу, причем об этом знали все. Но положение еще не безвыходное. Многое можно изменить.

Полагаясь на свое чутье, она с головой ушла в работу. До пятницы еще четыре дня. Она успеет! К несчастью, в среду последовал еще один звонок, лично от Гая Поркаро, - ее вызывали в пентхаус. Там без всяких церемоний ей вручили чек и объявили, что в ее услугах больше не нуждаются.

Выйдя из лифта, ошеломленная Анна направилась в женский туалет, где ее вырвало прямо на пол.

- Черт! Черт, черт, черт! - закричала она, глядя на плавающее на полу содержимое своего желудка.

Добравшись до своего кабинета, она велела секретарю собрать всех в конференц-зале, где и объявила о своем уходе. Последовали замешательство и гнев, слезы и объятия - в общем, весь спектр эмоций, а потом Анна удалилась, полная решимости не давать воли своим чувствам.

Жанна догнала ее в коридоре и проводила до первого этажа.

- Что теперь? - спросила она, взяв бывшую начальницу за руки, когда они оказались в вестибюле перед вращающимися дверями.

- Не знаю, - призналась та. - Наверное, вернусь в Англию.

- Нет, тебе надо остаться, Анна. Подыщешь что-нибудь еще.

- Вряд ли, Жанна. Меня теперь здесь ничто не держит.

- Но...

- Нет. Все кончено. - Анна вытерла рукой глаза и протянула руку, чтобы смахнуть слезу со щеки подруги. - Я сообщу тебе свой адрес, как только устроюсь. Ладно?

Жанна кивнула.

- И спасибо тебе. Ты была мне настоящим другом.

Они обнялись, затем Анна повернулась и, не оглядываясь, вышла из здания.

***

Анна сидела в темноте салона, невидящим взглядом уставившись в спинку стоящего впереди кресла. В наушниках звучала какая-то незнакомая классическая пьеса. В девяти километрах под ней проплывали обширные необитаемые пространства Гренландии. Домой, она едет домой, но не с триумфом, как ей хотелось, а испытав горечь поражения. Домой, чтобы зализать раны, увидеться со старыми друзьями и попытаться - одному Богу известно, как она этого желает! - оставить прошлое позади.

На вмонтированном в спинку сиденья крошечном экране две фигуры о чем-то ожесточенно спорили. Анна не могла понять, о чем они говорят. "Да и какое это имеет значение? - спросила она себя, наблюдая за перебранкой. - Что сейчас вообще имеет значение?"

Глубокая апатия, вселенская усталость пропитывали каждый атом ее существа. "Все будет хорошо, - сказала ей в аэропорту Жанна. - Обещаю тебе, все будет хорошо.

Просто соберись, ладно? А когда захочешь поговорить, просто позвони, ладно?"

Но Анна знала, что не позвонит - как бы плохо ей ни было. Этот период ее жизни уже позади. Сейчас ей хотелось только забыться... Как будто такое возможно.

Как будто можно прекратить эту пытку.

Заметив, что к ней обращается стюардесса, Анна, вздохнув, стянула с головы наушники.

- Пардон?

Тощая как щепка молодая стюардесса наклонилась ниже.

- С вами все в порядке? - на безупречном английском спросила она.

Анна слабо улыбнулась и покачала головой:

- Нет. Но жить буду.

- Хотите выпить?

Она хотела отказаться, но затем передумала.

- Пожалуй. Давайте "Джек Дэниэлс"... Нет, джин с тоником, пожалуйста.

- Двойной?

Анна засмеялась:

- Ну если так надо...

Стюардесса кивнула и исчезла, а через минуту вернулась с двумя бокалами со льдом, двумя маленькими бутылками джина и четырьмя бутылками тоника.

- Вот, - сказала она, улыбнувшись, - вам наверняка поможет.

Через несколько часов Анна уже стояла в зале прибытия.

- Анна, Анна! Сюда!

Карен улыбалась ей такой знакомой ободряющей улыбкой, что вчерашняя американка залилась слезами.

***