Грехи и мифы Патриарших прудов

— Где он? — спросила Феодора. — Мы все здесь, все эти три года. А этот парень — где он? Нет его. Смылся сразу после того, как Ло попала в больницу. Уж если кто и мог увезти ее тайком, так это он. Я не знаю, что там могло случиться. Там такие искры летели, они не могли друг от друга оторваться. Ло влюбилась в него без памяти. Это было так на нее непохоже, потому что она прежде парней своих просто коллекционировала, как трофеи. А тут влюбилась. Я даже думала, что мы обе с ней — друзья по несчастью. Я в ее отца втрескалась по уши. А она в этого типа.

— Кто это был, Феодора? — спросила Катя.

— Она его не афишировала. Скрывала. Он совсем не нашего круга. Она любит все в мифологию переводить, говорила мне — голова Аполлона на торсе Геракла. Понимаете? Я сначала не поверила. А потом случайно увидела их вместе. Ло вся от счастья светилась. А он правда классный экземпляр. Он был старше ее лет на десять. Рост под метр девяносто. Такой накачанный весь. С татуировкой.

— С татуировкой? Вот здесь, на плече?

— Да. Красавец.

— Красавец?

— Атлет. Он был охранник… Ой, а что у вас с лицом?

ПАУЗА.

— Ничего.

Катя поднялась на ноги, чувствуя, что комната перед глазами плывет и качается. Феодора с тревожным изумлением взирала на нее со стула.

Катя взяла со стола ключи от кабинета, где они вдвоем заседали.

На негнущихся ногах она пошла к двери, вставила ключ в замок с наружной стороны.

— Сидите тихо, — сказала она испуганной Феодоре. — Это в ваших интересах. Никакого шума. Я, возможно, задержусь. Это займет час, может, чуть больше. Сидите здесь. Потом я выпущу вас.

Она захлопнула дверь кабинета розыска и повернула ключ в замке, заперев Феодору.

Они словно поменялись местами, теперь руки самой Кати дрожали так, что она с первой попытки не смогла вытащить чертов ключ из старого замка.

Глава 34 «И новая юность поверит едва ли…»

Платон Кутайсов стоял на фоне затемненных витрин кафе «Донна Клара» — Регина увидела его, лишь завернула за угол дома-«cтраха».

Все случилось слишком неожиданно: он позвонил ей на мобильный, явно чем-то сильно встревоженный, спросил, где Пелопея.

«На кухне. Ест».

Дочь действительно в это время загружала в мультиварку размороженные стейки, готовя программу «Жарка». Регина никогда по поводу еды с ней не спорила. Она уже привыкла, что ее покалеченная дочь-красавица, изменившаяся до неузнаваемости, теперь лишь спит, ест, справляет естественные надобности, редко выходит из дому, не наряжается, не красится, не интересуется парнями, не пишет посты в соцсетях, почти не смотрит телевизор и весьма аккуратно принимает все лекарства.

Узнав, что Пелопея дома, Платон попросил Регину спуститься на улицу: я здесь, у кафе, на углу… у нашего… Мне необходимо тебя видеть. Это срочно!

Регина надела кроссовки, накинула стильную шерстяную капу от Сент Джон и сказала дочери, что сходит в «зеленную лавочку» за фруктами и молочным.

Когда она подошла к бывшему мужу, тот окинул ее взглядом и открыл дверь кафе.

— Поговорим там.

Они прошли мимо витрины с десертами и заняли столик в углу. Регина скользнула взглядом по залу — тихо в «Донне Кларе», чинно. А когда-то очень давно было шумно, весело. Это самое первое из известных и почитаемых заведений на Патриарших. Своеобразный символ на уголке Спиридоньевского. Сколько здесь сижено-говорено…

Регина вспомнила, как они постоянно торчали в «Кларе» по выходным, когда купили квартиру. И до этого тоже приезжали не раз и не два. Именно сюда привез ее Платон после того, как они впервые провели ночь вместе, познакомившись на конкурсе «Мисс Москва». «Донна Клара» сначала была местом свиданий и флирта, а уж потом — тихих воскресных семейных обедов. Здесь они бросали с Платоном якорь по утрам после отвязной ночи, проведенной в клубе — в том самом некогда знаменитом «Цепеллине».

О, эти зимние утра на заре жизни, когда дышалось так легко и свободно и когда белый «Мерседес», как в стихах одного старого поэта, куртуазного маньериста, вез ее, без пяти минут первую красавицу Москвы, облаченную в меха и кружева, окутанную облаком дорогого парфюма. А молодая коренастая дворничиха в оранжевой жилетке, чистящая снег на тротуаре Малой Бронной, провожала ее непередаваемым взглядом, «утирая варежкой соплю»!

О время, о кабаки девяностых и сытых нулевых!

О молодость, о вечная «Донна Клара» на углу Спиридоньевского!

«И новая юность поверит едва ли, что мамы и папы здесь тоже…» блевали!

Платон привез ее сюда, в кафе, и в тот страшный день, когда ее била нервная дрожь, а перед глазами стояла та жуткая картина: они все на пролетах лестницы, толпой в гостинице «Россия». А на полу перед ними ползает и пронзительно визжит она… И клочья ее кожи, сожженные кислотой, лохмотьями сползают вместе с темными прядями некогда роскошных волос.

Тогда Платон спас ее — Регину. Забрал из кромешного ада, привез сюда, в «Донну Клару», и сказал: «Пора завязывать с конкурсом, выходи за меня замуж».