Грехи и подвиги

На глаза короля навернулись слезы. Великий город, город Святого Гроба, его, Ричарда, цель и мечта, был рядом. Он был виден, досягаем. И недоступен! Потому что именно теперь, подойдя к нему вплотную, предводитель крестоносцев понимал: Иерусалимом овладеть не удастся!

Начавшиеся переговоры предводителя крестоносцев с Салех-ад-Дином несколько раз срывались: мешали и не желавшие мира вожди христиан, и более всего – Малик-Адил и другие мамелюки султана.

Из-за этого еще два месяца армия султана отступала, временами пытаясь вступать в бой и каждый раз стремительно откатываясь под натиском войска Ричарда Львиное Сердце. Преследуя Саладина, крестоносцы дошли до города Вифинополя [58], от которого оставалось пройти семь миль на восток, чтобы оказаться под стенами Святого Города.

Вот здесь Ричард и понял, что пагубная сила, все это время разрушавшая его армию ссорами и распрями предводителей, почти завершила свою работу. Армии уже не было – были отдельные отряды, вожди которых ненавидели друг друга и все вместе отчаянно ненавидели английского короля, которому уже почти перестали подчиняться. Многие сблизились с Ожером Рафлуа и твердили, что только рыцарям Храма под силу захватить и защищать Святую землю, а безумный англичанин приведет всех лишь к гибели.

Теперь пророчество монаха Григория вспоминалось Ричарду едва ли не каждый день. И его появление показалось неким удивительным знамением здесь, на вершине возвышенности, откуда великий воин с болью и горечью смотрел на близкий и недоступный Иерусалим.

– Я все время шел за твоей армией! – спокойно проговорил Григорий, опуская к ногам дорожный мешок и склоняясь перед королем, в то время как сопровождавшие Ричарда рыцари удивленно переговаривались, не менее своего предводителя пораженные явлением монаха. – Я знал, что еще буду тебе нужен. Теперь близок тот час, о котором я говорил. Ты должен сделать выбор.

– Его, верно, уже сделали за меня! – воскликнул Львиное Сердце. – Я знаю, что могу взять Иерусалим. Знаю, что не смогу удержать его. И всю Святую землю. Потому что, кроме Господа Бога и нескольких десятков преданных рыцарей, мне не на кого больше положиться.

– И тебе этого мало? – в голосе монаха прозвучал укор. – Тот, кто понимает, что Бог на его стороне, обязательно победит! Только тебе предстоит самая трудная победа: ты должен пойти на мир с врагом ради сохранения того, что сумел завоевать. Немногие поймут тебя. И твоя победа не навсегда – я говорил тебе, что война будет на этой земле вечно. Но сейчас ты сделаешь то, что должен сделать.

Ричард покачал головой:

– Но если Святая земля когда-то вновь окажется под властью врагов Господа, то окажется, что все было зря! Наш поход, гибель многих тысяч людей… Так для чего же?…

Взмахом руки и суровым взглядом Григорий заставил короля умолкнуть:

– Пойми, Ричард! – в голосе чернеца звучала необычайная сила. – Ты видишь лишь то, что происходит сегодня и здесь. Но посмотри вперед и оглянись назад. Неужто ты не понимаешь, для чего на самом деле сражался? Ведь враги Христовы не так давно владели лишь ничтожными кусочками земли на Востоке. А сколько у них владений теперь? Неужто ты мнишь, что они не пошли бы за пределы Сирии, Палестины? Что не захватили бы Грецию, затем Италию, что потом не пришли бы во Францию и в Англию? Они напористы и злобны, их вдохновляет слепое желание истребить все, что устроено не так, как они хотят. Еще недавно им казалось, что никто и ничто их не остановит. Ты не только остановил их, ты заставил их бежать от христиан! И они поняли: туда, где властвуют такие, как ты, им идти нельзя. Твой поход спас христианские земли от уничтожения. Хотя это вовсе не конец. Война продолжится и будет длиться до Страшного суда.

– Но есть силы, которые хотели бы и нашей гибели, и гибели мусульман! – прошептал Ричард. – И это не только тамплиеры. Кто стоит за невидимками, что пытаются уничтожать нас их руками и их нашими?

– Дьявол! – также спокойно произнес монах. – Все зло мира направляет он. И, заключив сейчас мир с Саладином, ты разрушишь планы врага рода человеческого. Смелее, Ричард! Тебе предстоит еще много испытаний, но это – одно из самых трудных.

Испытав гнев, не на Григория, но на того, о ком он сейчас упомянул, Львиное Сердце отвернулся и, сжав кулаки, снова долго-долго смотрел на подернутый дымкой Иерусалим. Когда он обернулся, монаха рядом не было. Нет, он не растаял в воздухе и не исчез. Просто вновь спустился по склону, по которому перед тем взошел, и отправился обратной дорогой, держа путь в далекий Афон.

На другой день Ричард узнал, что король Филипп-Август собирается покинуть лагерь крестоносцев и вернуться во Францию.

А еще через день послы Саладина снова посетили предводителя христиан и сказали, что султан желает встречи. И готов предоставить христианам право жить в Иерусалиме, молиться в его храмах, готов отдать все побережье от Яффы до Тира, только если Ричард уведет свои войска.