Грехи и святость. Как любили монахи и священники

Протопоп делился с нею всеми своими сомнениями: «Жена, что сотворю? Зима еретическая на дворе: говорить ли мне, или молчать?» Что же отвечает протопопица? «Господи помилуй! Что ты, Петровичь, говоришь?.. Аз тя и с детьмя благословляю: дерзай проповедати слово Божие по-прежнему, а о нас не тужи;… а егда разлучат, тогда нас в молитвах своих не забывай; силен Христос и нас не покинуть! Поди, поди в церковь, Петровичь, — обличай блудню еретическую!»

Набожная Анастасия, воспитанная в старой вере, прекрасно понимала, что его Дело гораздо важнее, чем просто благополучие семьи. Она предвидела, что может с ними случиться, если победит никонианство, но не смела просить мужа быть осторожнее, ибо разделяла его убеждения. Вот с такой женщиной разделил свою жизнь протопоп Аввакум!

Когда их сослали в Сибирь, вместе с детьми, матушка Анастасия не проронила ни слова, не заплакала. Протопоп в своих сочинениях описывает, как во время путешествия по Тунгуске корабль их почти затонул. «Жена моя, — пишет он, — на палубы из воды ребят кое-как вытаскала, простоволоса ходя». Поплелись они из последних сил дальше. И она шла вслед за мужем, и ребятишек тащила: безоговорочно преданная, убежденная в его правоте.

Она шла, чтобы разделить с ним ужасы этапов, ссылок и поселений. «Пять недель, — вспоминает протопоп Аввакум, — по льду голому ехали на нартах. Мне под робят и под рухледишко дали две клячки, а сам и протопопица брели пеши, убивающеся о лед. Страна варварская, иноземцы немирные, отстать от лошадей не смеем, а за лошедьми итти не поспеем, голодные и томные люди. Протопопица бедная бредет-бредет, да и повалится, — скольско гораздо! В ыную пору, бредучи, повалилась, а иной томной же человек на нея набрел, тут же и повалился; оба кричат, а встать не могут. Мужик кричит: “Матушка-государыня, прости!” А протопопица кричит: “Что ты, батько, меня задавил?” Я пришел, — на меня, бедная, пеняет, говоря: “Долго ли муки сея, протопоп, будет?” И я говорю: “Марковна, до самыя смерти!” Она же, вздохня, отвещала: “Добро, Петровичь, ино еще побредем”».

«Ино еще побредем…» — говорили бессчетное число раз женщины — жены и матери каторжников и ссыльных в разные столетия русской истории.

Умерла Марковна раньше Аввакума Петровича. Ох и тяжко он пережил это! Какую жизнь они прожили вместе, были друг другу и поддержкой, и опорой во всем. И вот не стало у Аввакума опоры… В одном себе пришлось силы черпать. В себе, да в своей вере в Бога.

Протопопа Аввакума сожгли заживо. И душа его, вознесясь на небо, встретилась с душой безгрешной жены его, матушки Анастасии. Той самой, что, вздохнув, сказала слова, ставшие девизом всех молящих женщин: «Добро, Петрович, ино еще побредем».

«Бог нам заступник!»

Княгиня Евдокия и Дмитрий Донской

В ночь, когда Мамай залег с ордою
Степи и мосты,
В темном поле были мы с Тобою, —
Разве знала Ты?

Перед Доном темным и зловещим,

Средь ночных полей,
Слышал я Твой голос сердцем вещим
В криках лебедей.

С полуночи тучей возносилась

Княжеская рать,
И вдали, вдали о стремя билась,
Голосила мать…

Так писал Александр Блок в своем цикле стихов «На поле Куликовом». На этом поле прославил свое имя князь московский Дмитрий Иванович, получивший после великой Куликовской битвы прозвание Донской. Мы все это помним, и все это знаем. Но не все, к сожалению, знают, что была у великого князя московского любимая княгиня — Евдокия…

Родилась Евдокия в Суздале около 1350 года, она была дочерью князя суздальского и нижегородского. Как писали современники: «С красотою лица соединяла она редкую душевную доброту». В 1366 году Евдокия вышла замуж за внука Ивана Калиты и сына Ивана II Красного — юного Дмитрия, Великого князя московского и владимирского.

Дмитрий Донской

Надо сказать, что Дмитрий Иванович женился не по любви, а из соображений династических. Князь Дмитрий суздальский хитростью женил пятнадцатилетнего московского и владимирского князя на своей юной дочке, желая навеки объединить два крупных княжества и прекратить распри и междоусобицы. Но Евдокия превратила этот «брак по расчету» в настоящий брак по любви.

Княгиня Евдокия

Современник их написал о Дмитрии и Евдокии такие слова: «Оба жили единою душою в двух телах; оба жили единою добродетелию, как златоперистый голубь и сладкоглаголивая ластовица, с умилением смотряся в чистое зеркальце совести».

Жилось молодым очень непросто. Князь Дмитрий занимался защитой и укреплением Москвы, у княгини, правда, были более мирные дела — благотворительность, ведение «хозяйства» (а оно Евдокии досталось немалое), знала княгиня иностранные языки, «занималась и ученостью», а также участвовала в освящении церквей, на строительство которых жертвовала огромные деньги.