Грехи и святость

Княгиня всегда и во всем поддерживала любимого мужа, и прожили они в любви и согласии двадцать два года. Евдокия родила Дмитрию шесть сыновей и трех дочерей. Дружно жили князь с княгиней, вместе они переживали и радости и горести.

Как вы помните, XIV век – время тревожное, Русь воевала с татарами и литовцами. Да и между собой русские князья не умели жить в мире и постоянно воевали друг с другом. Даже несмотря на то, что Дмитрий суздальский и Дмитрий московский породнились, отношения между ними не намного улучшились. И в 1380 году на битву с полчищами Мамая на Куликовом поле, куда явились многие русские князья со своими дружинами, отец Евдокии своего войска не прислал…

Отправляясь на битву на поле Куликово, Дмитрий «нежно обнял горестную супругу, но удержал слезы, окруженный свидетелями», и сказал: «Евдокия, Бог нам заступник!»

Существует портрет, на котором княгиня Евдокия изображена после расставания с Дмитрием – волосы ее распущены, что было признаком великой грусти (портрет этот был напечатан в «литографии при университетской типографии» и опубликован в «Дамском журнале» за 1826 год).

Проводив мужа на сечу, Евдокия денно и нощно молилась о спасении Дмитрия и всей земли Русской. Святой Сергий Радонежский предсказал Дмитрию «кровопролитие ужасное, но победу… смерть многих героев православных, но спасение великого князя».

Историк Сергей Михайлович Соловьев писал: «Летописцы говорят, что такой битвы, как Куликовская, еще не бывало прежде на Руси; от подобных битв давно уже отвыкла Европа… Куликовская победа была из числа тех побед, которые близко граничат с тяжким поражением. Когда, говорит предание, великий князь велел счесть, сколько осталось в живых после битвы, то боярин Михайла Александрович донес ему, что осталось всего сорок тысяч человек, тогда как в битву вступило больше четырехсот тысяч».

В этой ужасающей сече был ранен и князь Дмитрий. Его долго искали по всему полю, усеянному трупами, и, наконец, «двое ратников, уклонившись в сторону, нашли великого князя, едва дышащего, под ветвями недавно срубленного дерева». Карамзин писал: «Бог чудесным образом спас сего князя среди бесчисленных опасностей, коим он с излишней пылкостью подвергался, сражаясь в толпе неприятелей и часто оставляя за собой дружину свою».

Любовь жены оберегала, спасала и – помогла выжить князю Дмитрию.

Куликовская битва стала и великим торжеством, и событием горьким, плачевным… «Была на Руси радость великая, говорит летописец; но была и печаль большая по убитым от Мамая на Дону…»

Хоть и велика была радость от победы, но была она недолгой. Два года спустя хан Тохтамыш пошел на Москву и, пока Дмитрий, теперь уже прозванный Донским, собирал в Переяславле и Костроме войско, хан взял город. Великая княгиня насилу вырвалась из объятой смутой Москвы.

Евдокии и Дмитрию Ивановичу пришлось скрываться в Костроме. Но как бы ни складывались дела князя Дмитрия, он знал, что за спиной его «надежный тыл» – его Евдокия.

Великую княгиню очень любили и почитали в народе, люди величали ее «царица-мать». Летописцы говорили, что «княгиня великая Евдокия много милости сотвори убогим». Духовными учителями Евдокии были митрополит Московский Алексей и Чудотворец Сергий Радонежский (оба впоследствии причисленные к лику святых).

Последнего, шестого, сына Константина Евдокия родила в 1389 году, за несколько дней до смерти Дмитрия. Крестными маленького Константина стали старший брат Василий Дмитриевич, которому было суждено занять место отца и наследовать великое княжение, и жена тысяцкого Марья Вениаминовна.

Перед кончиной великий князь Дмитрий Донской писал в своей «духовной»: «А вы, дети мои, слушайте матери своей во всем, из ее воли не выступайте ни в чем». В последние часы жизни он «долго беседовал» с Евдокией и скончался у нее на руках – у своей любимой и преданной супруги.

Дмитрию Ивановичу было всего лишь тридцать девять лет…

Летописи донесли до нас плач несчастной Евдокии по ушедшему мужу: «… зашел свет очей моих, погибло сокровище жизни моей! Где ты, бесценный? Почто не ответствуешь супруге?.. Возри, возри на меня, обратися ко мне на одре своем, промолви слово… Ах, недолго я радовалась моим другом! За веселие пришли слезы, за утехи скорбь несносная! Почто я родилася? Или почто не умерла прежде тебя? Тогда не видела бы твоей кончины, а своей погибели! Не слышишь жалких речей моих, не умиляешься моими слезами горькими! Крепко уснул, Царь мой, не могу разбудить тебя! С какой войны пришел ты, любезный? Отчего столь утомился? Звери земные идут на ложе свое, а птицы небесные летят к гнездам: ты же, любезный, отходишь навеки от своего дома?.. Кому уподоблю, как назову себя? Вдовою ли? Ах, не знаю своего имени! Женою ли? Но Царь оставил меня!.. Вдовы старые! утешайте меня! Вдовы юные! плачьте со мною… Боже Великий, Царь Царей! Ты един будь мне истинным утешителем!»