Грехи ночного неба

– Я серьезно, – сказал Серега. – Так надо, понимаешь?

– Что у него там – пуля?

– Никто не знает, что там. Ты первый увидишь.

– А может, лучше в больницу?

– Нельзя в больницу.

– Эх, Сережка, – вздохнул Гриша. – Доведешь ты меня до греха...

– Ты меня знаешь. Я сам ни в какую грязь не влезу и тебя не затащу.

– Это правда. Но у меня даже никакой анастезии нет.

– Все у тебя есть. Вон в том столе две коробки новокаина.

– И откуда ты все знаешь! – разозлился Гриша. Потом подошел ко вчерашнему мертвецу и щелкнул его по уху. – Подвинься, братишка, я сейчас буду здесь оперировать.

– Не обращай внимания на дурацкие шутки, – буркнул Серега Павлу. – У него для таких случаев в каптерке свое место есть.

* * *

Павел не испытывал неприятных ощущений, когда Гриша разрезал ему ногу. После уколов кожа как будто покрылась твердой коркой, и казалось, скальпель просто слегка царапает по ней. Похоже, Гриша был классным специалистом. Павел думал, что операция только начинается, а оказалось, на разрез уже наложены швы.

– Ну, и что это за примочка? – спросил наконец Гриша, разглядывая зажатый в пинцете небольшой кровавый комочек.

– Дай посмотрю, – полез Серега.

– Обожди...

Гриша счистил ланцетом слой бордовой мякоти и обнажил ребристую пирамидку неопределенного цвета.

– Пластиковая пуля? – поинтересовался он.

– Ага. Давай сюда, нам пора.

– Что это ты заторопился? Пациент еще из комы не вышел.

– Вышел, вышел, – нетерпеливо сказал Серега, потом обернулся к Павлу. – Ты там жив?

– Со мной все нормально, – ответил тот, приподнимаясь с кушетки.

– Ходить можешь?

– Обижаешь! – надулся Гриша. – Разрез не глубокий, а мои швы не ползут.

Он отдал Сергею пирамидку и подошел к Павлу.

– Ты все запомнил? Повязку сменишь завтра утром. Если будет болеть – зайди ко мне. Только обязательно!

* * *

– Как ты теперь себя чувствуешь? – спросил Сергей, когда они вышли на улицу.

– Не знаю.

Павел еще не понял, что с ним происходит. Но определенно что-то менялось. Во всяком случае, от боли не осталось и следа.

– Но тебе хуже не стало? – Сергей внимательно рассматривал лежащий на ладони приемник.

– Нет, не стало.

– Ну раз так... Извини уж...

Он бросил пирамидку на асфальт и ударил по ней каблуком. Потом нагнулся, разглядывая рассыпавшиеся кристаллики и полупрозрачные чешуйки.

– Вот и все.

Машину они отпустили, поэтому сейчас молча шли по аллее пешком. Павел прислушивался к себе, поражаясь, сколько новых ощущений пришло к нему после удаления приемника. Было немного страшновато.

– Знаешь, пока он тебя резал, я позвонил в наш информационный центр, – как бы невзначай заметил Сергей. – Оказалось, лет пятнадцать или семнадцать назад кто-то угнал грузовик с автоматами и карабинами с вещевой базы Управления инкассации. Машина была обнаружена недалеко, в лесу – пустая и сгоревшая. За это дело начальника базы посадили. За нарушение правил хранения оружия...

– Значит, ты мне веришь?

Сергей замялся.

– Знаешь, просто боюсь оказаться в дураках.

– Значит, веришь.

– Я вообще-то умею отделять ложь от правды – работа моя такая. У меня миллион вопросов. Давай-ка поговорим, чтобы все поставить на места.

– Я хочу сесть, – пробормотал Павел. – Все плывет перед глазами.

– Хорошо. Во-первых, правильно ли я тебя понял – на орбите висит инопланетный корабль и таскает у нас людей и оружие, так?

– Так.

– Почему тогда ни один локатор его не засек? Ты же сам написал, что он огромный.

– Не знаю. Есть же военные самолеты, которые не видит локатор. Может, какое-то поле...

– Ладно. Насколько я понял, на Земле твои друзья создали мощную агентурную сеть, получше всяких ЦРУ, ГРУ и так далее. Ты один из них, верно? Объясни тогда, чего ради ты на них работал, если они оказались такими... Такими, как ты написал. Чем они тебя держали? Деньгами, обманом, угрозами?

– Любовью.

– Любовью?! – изумился Сергей. – И за что ты их так полюбил?

– Они были очень добры ко мне. А этот мир злой и несовершенный. Здесь люди ненавидят друг друга.

– Ну ты даешь! – еще больше распалился Серега. – Это кто, интересно, тебя ненавидит? Твои родители, которые тебе вторую жизнь дали? Или, может, Нина Ивановна, которая тебя от интерната для недоразвитых спасла? Кто тебя ненавидит?

– Ну, это совсем другое.

– Подожди, подожди. Теперь скажи, чего хорошего для тебя пришельцы сделали? То в холодную воду загонят, то под пули! Ты из-за них в детдоме чуть коньки не откинул.

– Так и должно быть. Мы рискуем ради тех, кого любим.

– Смешной ты парень. Всю жизнь провел среди нас – и никого не любишь. Зато год проболтался на своей летающей тарелке – и любовь до гроба.

– Я запутался, – простонал Павел. – Мне очень трудно.

– Страдаешь от любви к марсианам?

– Нет. Никакой любви больше нет.

– Ага! Значит, двадцать лет была, а со вчерашнего дня кончилась?

– Не надо, Сергей, пожалуйста, – Павел закрыл лицо руками.

Сергей понял, что перегнул палку со своими милицейскими методами, и замолчал.

– Ты все-таки не поверил, – с горечью проговорил Павел.