Грехи отцов

– В Моздоке? – Женщина прищурилась. – Валерка вроде в Шатое был и еще где-то, забыла, как называется. Ну, неважно, уехал он, не живет здесь.

Другого Егор и не ждал, Сивов прав – прошло слишком много времени, и было бы слишком хорошо обнаружить здесь Чурсина живого и здорового. И раз Павлов-старший считал его причастным к тому убийству, то так оно и есть, чутье старого фэйса ни разу не подводило. Но чудес не бывает.

– Куда уехал, не знаете? – просто так спросил Егор. Вопрос в этой ситуации был более чем уместным – сослуживец ищет товарища, пришел по старому адресу, а тут незадача…

– Знаю, – сказала женщина, – Валерка в монастыре, грехи замаливает.

– Где? – обалдел Егор, не совсем вникнув в смысл ее слов. Ответ отличался от ожидаемого, и требовалось пояснение.

– В монастыре, – повторила женщина, – в Хотьковском. Тут недалеко, три остановки на электричке. Семь лет там живет, я к нему раньше ездила, но потом некогда стало…

Ребенок заорал, зашелся в крике, запрокинул голову, женщина захлопнула дверь у Егора перед носом, но тот не трогался с места. Постоял, бессмысленно глядя на мятую коричневую дверь, отошел к перилам, уставился в стенку. Вот так, Чурсин уже семь лет замаливает грехи в получасе езды отсюда. Семь лет, все верно – Сивов искал его полтора десятка лет назад, а потом о Валерке все забыли. Он где-то болтался все эти годы, а потом вернулся.

– Сдуреть. – Егор вышел из вонючего подъезда, глубоко вдохнул, поглядел на окна пятнадцатой квартиры. Там сидела кошка и грызла похожий на куст раскидистый цветок, потом спрыгнула на пол. Вместо нее появилась девочка, она задернула штору, пропала.

– Сдуреть. – Егор точно все другие слова позабыл, шел быстро, почти бежал, потом не выдержал и сорвался с места. Поймал машину, посулил водиле пятисотку, если довезет до вокзала за десять минут, и тот выжал из «Приоры» все, что та могла им дать. Электричка уже отходила, из открытых окон неслось «осторожно, двери закрываются…», и Егор влетел в сходившиеся створки, состав тронулся, вагон замотало на стыках. Народу было довольно много, электричка шла издалека, от конечной до Москвы ходу ей было больше двух часов. Публика ехала самая разная, от мелких клерков и дачников с собаками, граблями и ведрами до гастарбайтеров, что галдели в тамбуре и поглядывали через дверное стекло в вагон. И не зря прыгали, первыми углядели контролеров и рысью побежали в соседний вагон.

Перегон тут был длинным, электричка без остановок пролетала две небольшие станции, первая остановка намечалась только через четверть часа, недалеко от того самого монастыря. В вагон вошли две женщины-контролеры, с ними сонный охранник в синей форме, несколько человек дружно поднялись и двинули следом за гастарбайтерами. Егор приготовил деньги и смотрел в окно, на мелькавшие дома и деревья. Вихрь эмоций и мыслей понемногу улегся, на первый план вышло другое – как найти Чурсина в этом самом монастыре. Вряд ли первый встречный вот так сразу подскажет, куда идти, там свой мир, свои порядки. «Разберемся». Егор поймал себя на том, что бессмысленно улыбается – заметил свое отражение в стекле. И было от чего: он сам себе поверить не мог, что сегодня, через час или полтора, покончит с главным, пожалуй, кошмаром своей жизни.

Он протянул контролеру деньги, получил билет и направился в тамбур, точно боялся проехать свою остановку, хоть езды до нее оставалось еще минут десять. И тут через окошко в двери над сцепкой заметил в соседнем вагоне двух полицейских. Они быстро шли по проходу, разглядывали пассажиров и очень торопились при этом. Сердце кольнуло нехорошее предчувствие – полицаи не походили на обычный патруль, они явно кого-то искали. Прочесали вагон за полминуты и уже стояли в соседнем тамбуре, переговаривались за дверью, но грохот колес заглушал их слова. Егор быстро пошел обратно, догнал контролеров в соседнем вагоне и обернулся, прежде чем закрыть за собой дверь – полицаи шли следом. Оба высокие, серьезные, в новенькой форме, при дубинках и оружии, они ретиво топали следом, и Егор тоже заторопился, чувствуя, что эти ребята не так просто здесь ошиваются. «По твою душу», – от одной мысли стало жарко, но Егор справился с собой, прикидывая, где его могли отследить. Получалось, что на вокзале – ни на Валовой, ни раньше слежки он за собой не видел. Егор пошел через вагон, где в конце столпились и «зайцы» со всей электрички, и контролеры, и охранник. Они переругивались друг с другом, контролеры требовали денег за проезд, «зайцы» помалкивали и организованно кучковались у дверей, готовясь выскочить на ближайшей станции и по перрону перебежать в хвост поезда. Контролеры тоже были не лыком шиты, охранник с крепкой серьезной тетенькой двинули обратно и столкнулись с Егором.

– Ваш билет, – мигом среагировала женщина, Егор предъявил ей проездной документ и повернулся боком, пропуская ее.

– Присядьте, – та, точно любезная хозяйка, показала Егору на свободную лавку, – вы же оплатили…

– Спасибо, я выхожу. – Егор шагнул вбок, и тут над ухом раздалось:

– Ваши документы, пожалуйста.