Грехи отцов

– Егор, если ты передумал на мне жениться, то так и скажи, – спокойно сказала Вика, – зачем выкручиваться, врать. Скажи как есть, я не расстроюсь.

Не расстроится она, кто бы сомневался. И дня не пройдет, как сыщет себе нового кавалера. Юрка, кстати, на Вику засматривается, Егор это давно заметил. Дурное предчувствие как по сердцу резануло, Егор выругался вполголоса и сказал:

– Вика, мне нужна умная и послушная жена, а не истеричка. Помоги мне, исчезни из города. Через две недели все будет как прежде. Сделаешь?

Отвечать Вика не торопилась, молчала, и Егору послышался из трубки мерный негромкий звук – стучали Викины каблуки. Он даже знал, где именно она сейчас прогуливается: в холле, в огромной нише у панорамного окна, откуда весь город как на ладони. И это длилось долго, почти минуту, невыносимо долгую, точно затяжная болезнь. Егор еле сдерживался, но знал – давить на Вику бесполезно, все равно она сделает по-своему, надо подождать.

– Хорошо, уговорил, – сказала Вика. – Я уеду, сегодня же. С твоими деньгами. Но… у тебя точно все в порядке? Только не ври мне, я все равно узнаю.

– Точно, – твердо сказал он, – проверяй, если охота. Просто появилось одно дело… срочное. Я потом тебе все расскажу. Все будет хорошо, обещаю. Карта у тебя есть, можешь тратить все…

Пока не заблокировали – едва не сорвалось с языка. И тут точно мешком по голове огрели – могут и по сигналу мобильника его отследить, может, уже отследили.

– Я перезвоню, как только смогу. Все, до скорого.

Вика что-то говорила, но Егор нажал отбой и сразу выключил мобильник. Полдела сделано – Вика уедет, за нее можно не волноваться, можно подумать о другом. Он глядел на море бурьяна вокруг, на крышу «Разборки», и тут аж перекосило от злости. Какая же сволочь постаралась и так ловко все обставила? Такие дела за день не делаются, тут подготовка видна, один договор продажи «Разборки» чего стоит… Что случилось, кому он дорогу перешел? Гибель Павлова, липовые документы, перекупленная охрана… А завтра похороны.

Егор сбежал по ступенькам в траву и быстро пошел через пустырь в сторону дома. Не своего – родительского, квартиру тогда они с матерью так и не продали, переехали в спешно достроенный коттедж, а городское жилье бросили закрытым. Егор лишь через год после гибели отца собрался с духом и заехал как-то по старому адресу, прошелся по пыльным душным комнатам и сбежал – рана была еще слишком свежа. А потом стало не до того, про квартиру точно забыли, мать пережила отца всего на два года, и Егор остался один, потом купил себе новую трешку в центре. Учеба, диплом, дела, что захватили с головой, «Разборка», ее неожиданный успех, «Астра», потом Вика – Егор сначала хотел квартиру сдать, а потом передумал. Хранил там кое-что, не предназначенное для чужих глаз, и не то чтобы не доверял Вике – просто использовал как склад, вернее, тайник, доставшийся от отца.

Подошел к девятиэтажке, что за годы будто ниже стала, ссутулилась, что ли, постоял, огляделся, шагнул к подъезду и сообразил – ключей-то нет, в машине остались, а дверь голыми руками не взять: сам пару лет назад поставил стальную махину с «секреткой», так что в лобовую лезть бесполезно. Но если дверь закрыта, можно войти через окно, благо на сигнализацию он так и не разорился, руки не дошли.

Повезло, сосед, пожилой преподаватель физики, оказался дома – старик редко покидал квартиру: на больных ногах далеко не уйти. Егора он отлично помнил и без расспросов впустил к себе, с ходу поверив в легенду «ключи потерял, а домой позарез надо». Приковылял с палкой в лоджию, все охал, глядя, как Егор перебирается по узкому карнизу на свою территорию. С высоты третьего этажа смотреть вниз было неприятно, но Егор туда особо не заглядывался. Перешел, прижавшись щекой к теплой кирпичной стене, на свою лоджию, спрыгнул на пол и перевел дух. Махнул соседу рукой – все в порядке, спасибо, выждал, когда тот пропадет с глаз долой, и вышиб стекло в балконной двери. Осколки посыпались на пол, Егор просунул руку в дыру и повернул ручку, оказался в кухне. Здесь было сумрачно и душно, от порыва ветра поднялась пыль – откуда только берется, ведь окна пластиковые, да и закрыты наглухо, – взвилась маленькими облачками, Егор расчихался и пошел в комнату.

Снова накрыло неприятное дежавю: здесь Егор провел почти два десятка лет своей жизни и знал каждый уголок, каждую царапину на обоях. И снова будто в девяностые вернулся – его окружали вещи из тех времен, они хранили память: хорошую и дурную, видели и помнили много разного, и отсюда хотелось бежать, и побыстрее.