Грехи отцов Том 2

— Нет, ты заходишь слишком далеко и слишком спешишь. Ты не учитываешь того, что годами я не отдавал себе отчета во враждебном отношении Скотта ко мне. Мы были очень близки до войны, а после, когда он вернулся домой, он не дал мне почувствовать, что его отношение ко мне изменилось. Нет, проблема состояла не в том, что он прекратит поддерживать со мной отношения, если узнает правду, а в том, что если бы он узнал, что получит банк довольно просто, он бы потерял всякий интерес к этому делу и занялся еще чем-нибудь, чтобы доказать, что он лучше, мудрее, умнее своего отца.

— Думаю, я понимаю. Ты говоришь, Скотту нужна борьба. Ему необходимо подстегивать себя, ставя трудно осуществимые задачи.

— Ну, я не психолог и не анализировал его характер так глубоко, но инстинкт подсказывает мне, что ему хотелось верить, ему необходимо было верить, что мы вовлечены в некую мифическую битву. И если мне надо получить то, что я хочу, я должен играть один на один. Я должен был позволить Скотту перепрыгнуть через его воображаемые барьеры: Да и почему нет? Я не знал тогда, что они такие зловещие. Они хорошо сочетались с моей теорией о том, что он очень переживает за своего отца, и это был его путь познания себя. Позволь мне повторить, что он не проявил ко мне ни признака враждебности. Ему удавалось обманывать меня, так же как и мне удавалось обманывать его.

— Когда ты разгадал его?

— С пятьдесят пятого года. До того времени все было хорошо, хотя, оглядываясь сейчас назад, я с трудом представляю, как мне удалось убедить себя, что Скотт не может быть моим преемником. Было две причины, из-за которых все пошло кувырком. Во-первых, я взял Скотта в свою фирму. Эмили и многие другие считали, что с моей стороны это было благородством, но все это чепуха, я бы никогда не нанял Скотта, если бы не хотел этого. Во-вторых, я не увольнял его. Его хотел уволить Сэм. Да и многие другие хотели убрать его со своего пути, но я помогал ему, старался оградить от недоброжелателей, пока наконец не понял, что сам себе рою яму.

Отец замолчал. Сейчас он дышал ровнее, но лицо его оставалось бледным и осунувшимся. Он глотнул еще бренди. Вокруг нас шумел аэропорт, взад и вперед сновали пассажиры, слышался гул отдаленных разговоров, который сливался с объявлениями по громкоговорителю. Я спросила:

— Что случилось в пятьдесят пятом?

— Я узнал, что Тони Салливен написал перед смертью письмо. — Отец немного подумал, а потом осторожно добавил. — В нем излагалась точка зрения Стива на прошлое. Конечно же, я старался внушить Скотту свой взгляд на жизнь.

— Но почему Скотт решил отвергнуть твою точку зрения и принять взгляды Стива?

— Письмо Тони было очень убедительным. — Отец остановился, как бы обдумывая свои слова, и потом решительно продолжил: — Очень убедительным. Письмо было уклончивым и бездоказательным, но...

— Уклончивым. Но Тони всегда был честен. Я всегда считала, что он не смог бы обмануть.

— Верно. Именно поэтому письмо так сильно повлияло на Скотта. Однако существуют различные представления о правде. И хотя, как я уже говорил, мне пришлось выдержать настоящую схватку со Стивом, я никогда об этом не жалел, потому что всегда считал свои действия правильными.

— Но Скотт уверен, что ты убил Стива.

Отец сильно побледнел.

— Он сказал тебе об этом? Но...

— Не волнуйся, я не приняла это всерьез. У Скотта просто неврастения по поводу своего отца, а представления о прошлом несколько искажены.

Я вздохнула и попыталась вернуть разговор в настоящее время. Смерть Стива, конечно, была трагедией. Что до меня, мне не было нужды вдаваться в детали. Меня интересовал Скотт, а не его отец.

— Когда Скотт увидел письмо Тони? — быстро спросила я.

— После гибели Тони в сорок четвертом году. Но, к сожалению, до пятьдесят пятого года я и не подозревал о его существовании. Однако, как только я его увидел, я понял, что у Скотта есть причины ненавидеть меня. Я понял, что его срочно нужно увольнять.

— Почему ты этого не сделал, что случилось?

— Видишь ли, Вики, — отец показался мне теперь старым и уставшим, — к сожалению, я не всегда такой решительный, как хотелось бы. Иногда я настолько слаб, что не могу принять правду. Скотт был не единственным, кому удалось найти психологически правильную линию поведения.

— Другими словами, ты даже не допускал мысли о его увольнении.

— Нет, я обдумывал ее. Я всегда увольнял партнеров, как только чувствовал, что не могу доверять им на все сто процентов. Это рефлекс, и лучше довериться ему, чем продолжать с ними работать и гадать, когда они сделают еще одну попытку нанести удар в спину. Нет, я подумывал об увольнении Скотта, но почему-то убедил себя, что это не обязательно. Я думал, что смогу приручить его. Наверное, это было самым глупым решением в моей жизни.

— Но я все-таки не понимаю почему.