Грехи волка

Вместе с тем присущая ей трезвая оценка своей внешности в сочетании с чувством собственного достоинства была важнее изящества прочих светских дам, достигаемого по большей части искусственно. Уильям был бы счастлив помочь ей, хотя и понимал, что это невозможно, и проклинал собственную сентиментальность.

Он сидел, весь напрягшись, внушая себе, что глупо так волноваться и что чем бы ни закончилось это дело, в его жизни почти ничего не изменится. Однако эти уговоры ни на йоту не помогали.

– Леди Калландра, – начал Гильфетер с холодной вежливостью. Он был не настолько наивен, чтобы воображать, что сможет очаровать эту свидетельницу или что присяжные поверят в такую возможность. Ему случалось переоценить проницательность присяжных, но противоположной ошибки он не совершил ни разу. – Давно ли вы знакомы с мисс Эстер Лэттерли?

– С лета восемьсот пятьдесят шестого года, – ответила Дэвьет.

– И ваши отношения были приятельскими, даже дружескими?

– Да. – Ничего другого Калландра сказать не могла. Отрицательный ответ придал бы ее словам о честности Эстер больший вес, но признание их взаимной холодности потребовало бы дополнительных объяснений. Это было ясно и свидетельнице, и Гильфетеру, а присяжные, наблюдая за ней, проникались все большим пониманием как того, что она говорила, так и того, что оставалось недосказанным.

– Знали ли вы о ее намерении принять предложение семейства Фэррелайнов?

– Да.

– Она сама сообщила вам об этом?

– Да.

– Что именно она вам сказала? Прошу вас, леди Калландра, отвечать предельно точно. Уверен, вы помните, что дали присягу.

– Конечно, помню, – ехидно отозвалась леди. – К тому же у меня нет ни желания, ни необходимости отвечать иначе.

Гильфетер кивнул, но промолчал.

– Продолжайте, – распорядился судья.

– Эстер сказала, что рада предстоящей поездке и что прежде не бывала в Шотландии, а значит, это будет не только работа, но и удовольствие, – ответила свидетельница.

– Вам известны денежные обстоятельства мисс Лэттерли? – вскинув брови и запустив пальцы в шевелюру, спросил обвинитель.

– Нет.

– Это точно? Неужели, будучи ее другом, как вы сами утверждаете, вы время от времени не интересовались, не требуется ли ей ваша помощь?

– Нет, – ответила Калландра, глядя ему в глаза, чтобы он не посмел усомниться в сказанном. – Это женщина гордая и прекрасно способная себя обеспечить. Надеюсь, что, окажись Эстер в затруднении, она сочла бы наши отношения достаточно близкими, чтобы обратиться ко мне, да я заметила бы это и сама. Но подобная ситуация никогда не возникала. Мисс Лэттерли не из тех, для кого деньги настолько важны, чтобы ради них пойти на преступление. Вам известно, что у нее есть семья, которая была бы счастлива видеть ее под своим кровом, пожелай она этого. Если вы намерены представить ее человеком, доведенным до отчаяния нищетой, то глубоко ошибаетесь.

– Такого намерения у меня нет, – заверил ее Гильфетер. – Я имею в виду нечто, гораздо меньше заслуживающее сочувствия и вполне объяснимое, леди Калландра, – обыкновенную алчность. Женщина, не имеющая дорогих безделушек, видит понравившуюся ей брошку, под влиянием минутной слабости крадет ее, а затем, чтобы скрыть свое преступление, вынуждена совершить второе – неизмеримо более тяжкое.

– Вздор! – в ярости воскликнула леди Дэвьет, вспыхнув от гнева и возмущения. – Полная чушь! Вы плохо знаете человеческую натуру, сэр, если так судите о ней, и неспособны понять, что большинство убийств совершается либо отъявленными злодеями, либо в собственной семье. Боюсь, мы имеем дело как раз с таким случаем. Я вижу, для вас важнее добиться обвинительного приговора, чем выяснить истину… что, на мой взгляд, весьма прискорбно. Но…

– Мадам! – Судья стукнул молотком по кафедре с такой силой, что это прозвучало, как выстрел. – Суд не интересует ваше мнение о шотландской правовой системе и том, каковы, на ваш взгляд, ее недостатки. Вам следует отвечать на вопросы, не вдаваясь ни в какие рассуждения. Мистер Гильфетер, постарайтесь, чтобы свидетели держались в рамках, нравится им это или нет!

– Да, милорд, – послушно отозвался обвинитель, в действительности рассерженный гораздо меньше, чем можно было ожидать. – Сударыня, не вернуться ли нам к существу дела? Будете столь любезны в точности описать суду, что произошло, когда мисс Лэттерли посетила вас по возвращении из Эдинбурга, после смерти миссис Фэррелайн? Начните, пожалуйста, с момента ее появления в вашем доме.

– Она выглядела необычайно расстроенной, – начала Калландра. – Насколько я помню, было примерно без четверти одиннадцать утра.

– Но ведь поезд прибывает в Лондон гораздо раньше, – перебил Гильфетер.

– Гораздо раньше, – согласилась свидетельница. – Но ее задержала смерть миссис Фэррелайн, потом объяснение с кондуктором и начальником вокзала и, наконец, разговор с мистером и миссис Мердок. Прямо с вокзала она приехала ко мне, усталая и очень грустная. Миссис Фэррелайн ей нравилась, хотя они были знакомы очень недолго. Это была, по словам Эстер, чрез-вычайно обаятельная женщина, умная и с чувством юмора.