Грехи волка

Рэтбоун не отрывал глаз от Флоренс.

– Пойдите и помогите ей! – шепнул он Аргайлу.

– Что?

– Поддержите ее! – злобно прошипел он. – Вы только взгляните на нее!

– Но она же… – начал было Джеймс.

– Сильная? Да нет же! Бегите к ней!

Ярость, звучавшая в голосе Оливера, заставила его коллегу вскочить. Он бросился вперед как раз в тот момент, когда свидетельница добралась до нижней ступеньки кафедры, почти теряя сознание.

На галерее зрители в волнении вытянули шеи. Какой-то мужчина поднялся с явным намерением бежать ей на помощь.

– Разрешите, мадам, – проговорил Аргайл, подхватывая даму под руку, чтобы помочь ей. – Мы, кажется, вас утомили.

– Нет, ничего, – возразила она, одновременно так ухватившись за адвоката, что он ощутил немалый вес ее крупного тела. – Просто немного запыхалась. Похоже, я не так сильна, как воображала. – Не спрашивая позволения у суда, Джеймс под неотрывными взглядами затаивших дыхание зрителей проводил ее к выходу и возвратился на свое место, сопровождаемый дружным вздохом почтительного одобрения.

– Благодарю вас, милорд, – вежливо обратился он к судье. – В качестве следующего свидетеля защита вызывает подсудимую, мисс Эстер Лэттерли.

– Уже поздно, – резко возразил судья, и лицо его скривилось от плохо скрываемого гнева. – На сегодня заседание окончено. Вы можете вызвать своего свидетеля и завтра, мистер Аргайл. – И он стукнул молотком по столу так, словно собирался переломить его руко-ятку.

Эстер поднялась по ступеням кафедры и повернулась лицом к суду. Она мало спала в эту ночь, и к тому же короткие минуты забытья были полны кошмаров, поэтому сейчас все происходящее казалось ей нереальным. Она ощущала под руками барьер, деревянные перила которого были до блеска отполированы сжатыми ладонями тысяч прошедших через этот зал людей, но судья с его длинным узким лицом и глубоко посаженными глазами воспринимался ею как продолжение ночного кошмара. В ушах у обвиняемой стоял невнятный гул, бесформенный и бессмысленный. Был ли то говор людей, собравшихся на галерее, или просто кровь стучала у нее в висках, заглушая все прочие звуки?

Вопреки всем данным самой себе обещаниям, Лэттерли бросила взгляд на публику в поисках сурового лощеного лица Монка, но вместо него увидела Генри Рэтбоуна. Тот смотрел прямо на нее, и хотя на таком расстоянии Эстер не могла разглядеть его достаточно отчетливо, ей показалось, что никогда прежде его ясные голубые глаза не были полны такой доброты и тревоги за нее, и это невольно взволновало девушку. Она была знакома с Генри очень мало. Однажды они с Оливером провели несколько минут в его доме на Примроуз-роуд – это был спокойный ужин (подгоревший, поскольку они опоздали) летним вечером в саду, напоенном ароматом жимолости, при свете звезд, мерцавших сквозь ветви яблонь. Это воспоминание было столь живым и сладким, что ей стало невыносимо больно. Лучше бы она не заметила Генри. И все же она не могла отвести от него глаз.

– Мисс Лэттерли!

Голос Аргайла вернул ее к действительности и к начавшемуся наконец заседанию суда.

– Да… сэр? – Вот она, возможность рассказать все самой, единственная возможность, которая будет у нее от этой минуты вплоть до самого момента объявления приговора. Ей следует быть предельно точной в своем поведении. Она не имеет права допустить ни одной ошибки, ни одного слова, взгляда или жеста, которые могут быть неправильно истолкованы. От таких мелочей зависит, жить ей или умереть.

– Мисс Лэттерли, почему вы откликнулись на объявление мистера Фэррелайна о поисках кого-нибудь, кто смог бы сопровождать его мать от Эдинбурга до Лондона? – начал допрос ее адвокат. – Ведь это была работа на краткий срок и для нее требовалась квалификация гораздо ниже вашей. Она необычно высоко оплачивалась? Или вы находились в столь критических финансовых обстоятельствах, что готовы были принять любое предложение?

– Нет, сэр, я приняла его, потому что решила, что это интересно и вполне меня устраивает. Я прежде не бывала в Шотландии, а все, что слышала о ней, звучало очень заманчиво. – Воспоминание вызвало у девушки бледную улыбку. – Я ухаживала за многими ранеными из шотландских полков и прониклась к ним глубоким уважением.

Она уловила легкий шум в зале, но не была уверена, правильно ли поняла его смысл. Размышлять об этом не было времени. Все ее внимание было приковано к Джеймсу.

– Понятно, – мягко отозвался он. – А вознаграждение – оно было приемлемым?

– Прекрасным, если исходить из простоты поручения, – честно призналась Эстер. – Правда, следует учесть, что, принимая его, человек жертвовал другими предложениями – возможно, на более продолжительный срок. Это немаловажно.

– Разумеется. Но вы не испытывали крайней нужды?

– Нет. У меня тогда только что закончилась очень выгодная работа – пациент настолько поправился, что больше не нуждался в сиделке, – а немного позже мне предстояло перейти на новое место. Предложение мистера Фэррелайна прекрасно заполняло образовавшийся промежуток.

– Нам приходится поверить вам на слово, мисс Лэттерли.

– Это очень легко проверить, сэр. Мой пациент…