Грехи волка

– Разумеется, – кивнул клерк и предложил им пока посидеть. Монк, мотнув головой, встал у стеклянной перегородки, за которой молодые люди в черном занимались переписыванием повесток и иных судебных документов, тогда как другие, постарше, листали толстые тома в поисках судебных прецедентов.

Эстер села. Детектив на минуту присел рядом с ней, но тут же нетерпеливо вскочил. Кое-кто из служащих, заметив их краем глаза, поднял голову от бумаг, но ни один из них не проронил ни слова. Время шло. Лицо Монка все больше мрачнело, а его нетерпение становилось все заметнее.

Наконец дверь кабинета отворилась, и из него вышел пожилой джентльмен с пышными бакенбардами. Обернувшись, он что-то проговорил и, слегка поклонившись, направился к выходу, где встречавший Эстер и Уильяма клерк, покинув свою конторку, подал ему шляпу и трость.

Монк шагнул вперед. Никто даже не попытался задержать его. Распахнув дверь кабинета, он лицом к лицу столкнулся с Оливером Рэтбоуном.

– Здравствуйте, – отрывисто проговорил сыщик. – У нас с Эстер очень срочное дело, в котором нам требуется ваша помощь.

Знаменитый адвокат не двинулся с места. На его удли-ненном ироничном лице появилось выражение доброжелательного удивления:

– В самом деле?

Он взглянул на клерка через плечо Уильяма, который уже проводил предыдущего клиента и теперь стоял в растерянности, не зная, как реагировать на бесцеремонность нового посетителя. Они с Оливером обменялись понимающими взглядами. Перехватив его, Монк неожиданно для себя расстроился. Но сейчас он находился в положении просителя и не мог позволить себе сарказма. Он сделал шаг в сторону, давая адвокату возможность увидеть стоявшую за его спиной мисс Лэттерли.

Рэтбоун был строен и одет с безупречным изяществом человека, не стесненного в средствах. Стремление к внешней элегантности не требовало от него усилий, превратившись в привычку. Однако при виде бледного лица девушки и ее забрызганной грязью одежды он утратил свое обычное хладнокровие и, забыв про Монка, в волнении шагнул к ней:

– Эстер, дорогая, что случилось? Вы выглядите совершенно… измученной!

Прошло около двух месяцев с момента их последней встречи, да и та была, в общем, случайной. Эстер не имела ясного представления, что Оливер думает об их отношениях. Формально они были скорее профессиональными, чем приятельскими, а кроме того, она не принадлежала к его кругу. И все же по большому счету они были дружнее, чем большинство знакомых между собой людей. Их связывала страстная вера в справедливость, и в разговорах на эту тему они были откровенны, как никто. Вместе с тем у каждого из них существовал целый мир собственных переживаний, недоступный для другого.

Сейчас юрист смотрел на девушку с явной тревогой. Лэттерли было известно, какая проницательность скрывается за его внешним лоском.

– Расскажите же ему, бога ради! – воскликнул Монк, махнув рукой в сторону кабинета. – Но только не здесь, – добавил он на случай, если от растерянности его спутница может оказаться столь неосмотрительной.

Не взглянув на сыщика, Эстер прошла в кабинет. Уилья-м двинулся за ней, а Рэтбоун, войдя последним, затворил дверь.

Не теряя времени, медсестра начала рассказ. Спокойно и обстоятельно, стараясь проявлять как можно меньше эмоций, она изложила адвокату все детали происшедшего.

Оливер слушал ее, не перебивая. Монк дважды попытался было вмешаться, но оба раза передумал.

– Где сейчас брошь? – спросил адвокат, когда мисс Лэттерли наконец замолкла.

– У леди Калландры, – ответила она. Рэтбоун достаточно хорошо знал леди Дэвьет, и дополнительных объяснений не требовалось.

– Но она не присутствовала при том, как вы обнаружили брошь? Впрочем, это неважно, – быстро добавил он, заметив, как напряглась его посетительница. – Вы не могли ошибиться насчет того, что миссис Фэррелайн оставила украшение в Эдинбурге?

– Не думаю. Ей незачем было брать его с собой, поскольку подходящее к нему платье было запачкано, а она совершенно твердо сказала, что не надевает его ни с каким другим. Как вы думаете, что же на самом деле случилось? – не удержалась девушка от вопроса.

– Ваша сумка не похожа ни на одну из тех, что были у миссис Фэррелайн с собой или в багажном вагоне? Или из тех, которые вы видели в ее гардеробной в Эдинбурге? – уточнил Оливер.

Эстер ощутила озноб:

– Нет. У меня самый обычный мягкий коричневый кожаный саквояж. А чемоданы миссис Фэррелайн из желтой свиной кожи и с ее монограммой. И они все одинаковые. – Во рту у сиделки пересохло, голос ее дрожал. Она ощущала растущую тревогу стоявшего за ее спиной Монка. – Перепутать наши вещи невозможно, – закончила Лэттерли.

– В таком случае, боюсь, единственное объяснение состоит в том, что все это подстроено, но представить, зачем это кому-то понадобилось, я не могу, – холодно произнес Рэтбоун.

– Но я не пробыла там и дня! – возразила Эстер. – И никого ничем не обидела!