Грехи волка

Заключенная заставила себя улыбнуться. Конечно, Оливер говорил так лишь затем, чтобы поддержать ее, но и эти слова были для нее важны. Ей хотелось им верить, и она ухватилась за них:

– О да! Спасибо…

Их разговор был прерван скрежетом ключа в замке и появлением надзирательницы, по-прежнему мрачной и неумолимой.

Прежде чем разыскивать Уильяма Монка, к которому Рэтбоун испытывал весьма смешанные чувства, он заехал в свою контору на Вере-стрит. Разговор с Эстер дал ему не слишком много с практической точки зрения, и сейчас юрист чувствовал себя более опустошенным, чем ожидал. Посещение клиентов, подозреваемых в преступлении, всегда было для него испытанием. Естественно, все они были напуганы и подавлены арестом. Даже настоящих преступников заключение и предъявление обвинения захватывало врасплох. Те же, кто был невиновен, оказывались беспомощными перед обрушившимися на них обстоятельствами и совершенно терялись.

Прежде ему приходилось видеть мисс Лэттерли рассерженной, возмущенной несправедливостью, борющейся за других и близкой к отчаянию, но никогда в ней не чувствовалось страха за себя. Пока ничто не угрожало ее свободе, она всегда была сильнее обстоятельств.

Сняв пальто, Оливер отдал его стоявшему в ожидании клерку. Эстер всегда была так нетерпима к проявлениям глупости, всегда так неистово рвалась в бой… В женщине такая черта могла показаться непривлекательной и порой даже раздражала. Для общества это было неприемлемо. Адвокат улыбнулся, представив, как восприняли бы подобное поведение знакомые ему респектабельные дамы. Можно вообразить выражения их благовоспитанных физиономий. С едкой усмешкой в собственный адрес мужчина подумал, что самого его в первую очередь привлекали именно эти свойства ее характера. С женщинами более мягкими, больше придерживающимися условностей, ему было легче, спокойнее – их поведение в меньшей мере противоречило его жизненным правилам, представлениям и, разумеется, светским и профессиональным привычкам. Но, расставшись с любой из них, Оливер больше никогда ее не вспоминал, они его не трогали и не вдохновляли его. Спокойная, ровная жизнь при всех своих достоинствах начинала приедаться.

Машинально поблагодарив клерка, Рэтбоун прошел в свой кабинет, закрыл за собой дверь и присел за стол. Он не имеет права допустить, чтобы с Эстер случилась беда. Он – один из лучших адвокатов Англии, и именно ему следует защитить ее и опровергнуть это нелепое обвинение. Его раздражало, что придется воспользоваться помощью Монка, чтобы докопаться до истины или хотя бы доказать невиновность девушки, но, не располагая фактами, он ничего не добьется.

Не то чтобы он не любил Уильяма, вовсе нет. Этот сыщик обладает блестящим умом, смелостью и своеобразным благородством – этого у него не отнимешь, несмотря на его колючий нрав, зачастую дурные манеры и обычное высокомерие. Но при всей своей самоуверенности, элегантности и прекрасной дикции он – не джентльмен. Трудно сказать, в чем тут дело, но это так. Оливер всегда замечал в нем какую-то подчеркнутую агрессивность. А уж его отношение к Эстер было просто возмутительным.

Эстер! Ее благополучие – вот единственное, что сейчас важно. А его собственные чувства к Монку не имеют никакого значения. Нужно послать за ним, а до прихода детектива приготовить необходимую сумму, чтобы отправить его в Эдинбург ночным поездом. И пусть остается там до тех пор, пока самым тщательным образом не разберется, чья ревность, финансовые проблемы или иные неприятности в семействе Фэррелайнов породили это нелепое происшествие.

Адвокат позвонил, вызывая клерка, и, когда тот появился, хотел обратиться к нему, но заметил странное выражение его лица.

– В чем дело, Клементс? Что случилось? – забеспокоился Рэтбоун.

– Полиция, сэр. Вас желает видеть инспектор Дэйли.

– А! – взбодрился Оливер. – Пригласите его, Клементс.

Быть может, обвинение отпало и ему уже нет необходимости посылать за Монком?

Клерк, прикусив губу, бросил на хозяина тревожный взгляд и повиновался.

– Итак? – с надеждой обратился юрист к инспектору Дэйли, появившемуся в дверях с важным и скорбным видом. Он был уже готов спросить, не рухнуло ли обвинение, но что-то в поведении инспектора остановило его.

Дэйли аккуратно притворил за собой дверь и щелкнул задвижкой.

– Мне очень жаль, мистер Рэтбоун, – отчеканил он ровным голосом. При иных обстоятельствах услышать такой голос среди невнятного лондонского говора было бы даже приятно. – Но у меня достаточно скверные новости.

При первых же его словах Оливер понял, что произошло нечто ужасное. У него перехватило дыхание и пересохло во рту.

– В чем дело, инспектор? – Он старался говорить так же спокойно, как Дэйли, подавляя растущий страх.

На грубом лице полисмена отразилось сочувствие:

– К сожалению, сэр, мистер и миссис Мердок остались не удовлетворены полученными объяснениями относительно причин столь внезапной смерти несчастной миссис Фэррелайн. Они пригласили собственного врача, чтобы он провел обследование… – Дэйли замялся.