Грехи волка

Весь следующий день с рассвета почти до полуночи Монк потратил на собирание сведений о Кеннете Фэррелайне и на составление записей о своих изысканиях для Джеймса Аргайла. В сущности, он считал эти поиски бессмысленными, но, коль скоро их от него потребовали, готов был их осуществить.

Для Рэтбоуна этот день оказался неудачным. Ему почти ничего не удалось сделать. Еще никогда он так не волновался за исход дела при полном бессилии повлиять на него. Снова и снова порывался он опять отправиться к Аргайлу и каждый раз, сознавая полную бесполезность подобного визита, с трудом воздерживался от него. Ситуация, когда он едва ли не бегал за другим адвокатом, причем в родной для того среде, уязвляла его гордость, и именно мысль о том, что Джеймс легко может заметить его переживания, в конечном счете остановила Оливера.

Он знал, что Калландра Дэвьет должна появиться в Эдинбурге к началу судебного процесса, открытие которого было назначено на следующее утро. Значит, ее прибытия следовало ожидать с сегодняшним поездом, если только она уже не приехала раньше его самого. К середине дня терпение адвоката иссякло, и, безо всякого аппетита поковыряв великолепный обед, он начал без толку мерить шагами комнату.

К вечеру он был измучен, но не в состоянии расслабиться и отдохнуть. И вот в дверь его комнаты постучали. Рэтбоун резко обернулся.

– Войдите! – крикнул он, бросаясь к дверям. Там стояла Калландра в сопровождении Генри Рэтбоуна, его отца. Оливер, конечно, рассказал ему обо всем еще до того, как тот смог прочитать об убийстве в газетах. Отец несколько раз встречался с Эстер и проникся к ней симпатией. Сейчас вид его высокой, слегка сутулой фигуры и аскетического лица, излучающего доброжелательность, подействовал на юриста странно успокаивающе и одновременно пробудил в нем ощущение поддержки и защиты, которых ему в данную минуту так не хватало.

– Простите меня, Оливер, – торопливо заговорила леди Дэвьет. – Я понимаю, что сейчас очень поздно и я, наверное, вам помешала, но у меня не было сил терпеть до утра. – Невольно улыбаясь, юрист отступил на шаг, чтобы впустить ее. Войдя следом, Генри Рэтбоун внимательно посмотрел сыну в лицо.

– Заходите, – пригласил обоих гостей Оливер, затворяя за ними дверь. Он чуть было не сказал, что они нисколько ему не помешали, но гордость не позволила ему в этом признаться. – Отец! Вот не ожидал… Хорошо, что ты приехал.

– Не говори чепухи! – тряхнул головой Генри. – Мог ли я не приехать? Как она?

– Я еще не виделся с ней после отъезда из Лондона, – ответил его сын. – Здесь, в Эдинбурге, я не ее поверенный. Теперь им может быть только Аргайл.

– Чем же вы занимаетесь? – спросила Калландра, слишком возбужденная, чтобы усидеть в кресле.

– Жду, – с горечью отозвался адвокат. – Нервничаю. Терзаюсь мыслями, не упустили ли мы чего-нибудь и нельзя ли сделать еще что-то.

Его гостья вздохнула, но промолчала.

Генри Рэтбоун сел и закинул ногу за ногу.

– Метаниями по комнате делу не поможешь, – сказал он сыну. – Давайте лучше рассуждать логически. Вы согласны со мной, что возможность случайного отравления или самоубийства Мэри Фэррелайн исключена? И не выходи из себя, Оливер. Необходимо установить фактическую сторону дела.

Юрист взглянул на отца, с трудом подавляя нетерпение. Он прекрасно понимал, что тот не меньше остальных встревожен и обеспокоен, что, быть может, он даже страдает. Но его раздражала способность Генри сдерживать свои чувства и сохранять ясность мысли, поскольку сам он был не в силах в такой мере владеть собой.

Леди Калландра присела в кресло напротив старшего Рэтбоуна, глядя на него с надеждой. Тот между тем продолжал:

– Как насчет слуг?

– Их проверил Монк, – ответил Оливер. – Это точно дело рук кого-то из членов семьи.

– Напомни мне, кто в нее входит, – потребовал его отец.

– Элестер, старший сын, казначей-прокуратор, его жена Дейрдра, занятая постройкой летающей машины…

Генри в легком недоумении поднял на сына голубые глаза, ожидая пояснения.

– Да, это достаточно эксцентрично, – согласился тот. – Однако Монк уверяет, что она совершенно безвредна.

Рэтбоун-старший поморщился.

– Старшая дочь Уна Макайвор, – продолжил перечислять адвокат, – ее муж Байярд, откровенно влюбленный в свою свояченицу, Айлиш, и ради нее ворующий у фирмы книги для ночных занятий в школе для бедных. Муж Айлиш – Квинлен Файф, благодаря женитьбе вошедший и в семью, и в дело. Он умен и бесцеремонен, но Монк не смог обнаружить причины, по которой он стал бы убивать свою тещу. Ну, и младший брат – Кеннет, который в данный момент вызывает у нас наибольший интерес.

– А та дочь, что живет в Лондоне? – спросил Генри.

– Она вне подозрений, – отрезал Оливер. – Ее и близко не было ни к Эдинбургу, ни к Мэри, ни к лекарству. Можно исключить и ее, и ее мужа.

– Почему Мэри отправилась навестить ее? – продолжал старший Рэтбоун, не обращая внимания на тон сына.

– Не знаю! Что-то, связанное с ее здоровьем. Она ждет первенца и очень встревожена. Вполне естественно, что ей захотелось повидать мать.

– Это все, что тебе известно?