Грехи за сигареты

Он хихикнул, звук был глубоким, вибрирующим в его груди и во мне.

— Мы требовательны, да?

— Очень, — сказала я, когда он стряхнул с себя брюки и бросил их на пол вместе с остальной одеждой.

Остались только его полуночно-чёрные трусы. Тусклое освещение комнаты отбрасывало тени на его кожу. Я протянула руку, обводя силуэт его ключицы. Он глубоко вдохнул, и всё его тело напряглось под моим прикосновением. Я провела руками по его груди, чувствуя, как его сердце гулко бьётся о мою ладонь. Меня охватило удовлетворение от мысли, что я произвела на него такой же эффект, как и он на меня.

Я продолжала двигаться к его напряжённому животу, вниз по тонизированным мышцам, пока не провела кончиками пальцев по границе трусов.

Кейден сглотнул, и я подняла на него глаза, безмолвно прося разрешения — оказывая ему тоже уважение, которое он неоднократно оказывал мне. Я не ожидала такой чувственности в его остекленевших глазах, и моё дыхание перехватило в горле, когда пламя внутри меня разгорелось в глубокое желание.

— Если ты спрашиваешь разрешения, то не надо, — сказал он хриплым голосом. — Ты не можешь сделать со мной ничего такого, отчего бы я отказался.

О, Боже. Этот парень был воплощением эротизма. Я смотрела прямо на него, когда просунула руки в его трусы и провела пальцами по нему. Кейден закрыл глаза, его ресницы коснулись щеки. Я чуть не замерла от удивления, когда почувствовала оттенок прохладного металла на большом пальце. Его чёртов пирсинг. Боже мой! Я вытащила его из трусов; он был твёрдым в моей руке. Боль между моими внутренними бёдрами усилилась. Я провела кончиком большого пальца по пирсингу, и он задрожал в моих руках.

— Это прекрасно, — сказала я, продолжая водить пальцем взад-вперёд по нему, а затем перешла к кончику его головки. Я вздохнула. — Это будет больно?

— Не должно, но я могу вынуть его, если тебе будет удобнее, — сказал он, обеспокоенный.

Я покачала головой.

— Не надо. Обычно так приятнее, да?

Его рот приподнялся в наглой ухмылке.

— Так должно быть, но ты можешь рассказать мне, что чувствуешь.

Его челюсть напряглась, когда он смотрел, как я глажу его. Большинство парней обычно стремятся поскорее закончить дело, и медленное взаимодействие между нами было тем, чего у меня никогда не было ни с кем другим. Странно ли думать, что у него был самый безупречный ствол, который я когда-либо видела? Гладкий, твёрдый, идеальной толщины и очень большой.

Кейден обхватил мою щёку и притянул мой рот к своему, пока я продолжала гладить его между нами. Его язык был настойчивым, и я наслаждалась тем, как его медленные стоны смешивались с моим дыханием.

— Кейден…

Я произнесла его имя, как он любил, побуждая его к действию. Он знал, чего я хочу — в чём мы оба нуждались. Разрывание обёртки, звук, с которым он скользил ею по своим толстым гребням, тепло наших тел, когда он неторопливо провёл рукой по моему бедру — заставили меня поверить в сказку.

Где ты был всю мою жизнь?

— Я всегда был здесь, — он склонился над моим телом, отвечая на невысказанный вопрос. Он обхватил моё лицо одной из своих ладоней. — Я был здесь с самого начала.

Моя грудь взорвалась. Эти слова были всем, что я хотела услышать, но что-то в том, как он их произнес, навевало меланхолию. Может, я слишком много думаю?

Но тут рука Кейдена двинулась вверх по моему бедру. Я почувствовала каждую бороздку на его пальце, и всё, о чём я думала, исчезло. Если бы я верила в родственные души, то наверняка именно так чувствовал бы себя человек, нашедший свою. Это было ошеломляюще. В этой комнате было так много эмоций, которые перескакивали со стены на стену. Если бы я могла запомнить только одно воспоминание на всю жизнь, я бы хотела, чтобы это было именно оно. Я стояла на коленях на кровати, а его глаза медленно, как будто мучительно медленно, прослеживали моё тело. Казалось, он хотел запомнить каждую мою деталь, какой бы незначительной она ни была. И как только его глаза достигли моих, нам не нужно было говорить ни слова — мы сказали всё одним взрывным взглядом.

Я положила одну руку ему на плечо, а другой — провела пальцами по его тёмным волосам. Я знала, что никогда не забуду, как он обхватил руками мою голую талию и притянул к своим губам. Слабое прикосновение моего рта к его рту было подобно общему дыханию, и этого было совершенно недостаточно. Чем больше он давал, тем больше я жаждала.

Я крепко обхватила ногами его талию.

— Я хочу быть нежным с тобой, но ты делаешь это трудным, — простонал он.

— Я точно чувствую, как тяжело тебе от меня.

Я толкнулась бёдрами в него, чтобы доказать свою точку зрения. Он прижался своими губами к моим.

— Ты убиваешь меня.