Греховная невинность

Пастор кивнул.

– Заверяю вас, то, что вы мне скажете, не выйдет за пределы этой комнаты.

– О, вам нечего опасаться, преподобный. Я не стану смущать ваш покой фривольными откровениями. И не надейтесь услышать душераздирающие подробности. – Ева не смогла отказать себе в удовольствии подпустить колкость, бросив на пастора лукавый взгляд из-под полуопущенных ресниц.

Он усмехнулся краешком рта.

– Поверьте, мне это не нужно, но спасибо, что предупредили.

Ева набрала в грудь побольше воздуха, будто собиралась прыгнуть в воду с обрыва, и снова нервно сплела пальцы. К изумлению Адама, щеки ее слегка порозовели.

– Я хотела бы завести друзей.

Глава 7

Ева робко посмотрела на пастора.

– А у вас… – Он не решился закончить фразу. «Нет друзей» прозвучало бы жестоко.

– О, когда судьба мне улыбалась, меня окружали толпы друзей. Многие и сейчас уверяют меня в своей дружбе, но я знаю ей цену. – Ева так крепко сжала руки, что побелели костяшки пальцев. Увидев, что священник это заметил, она тотчас расцепила их. – Жалко, что корабль мистера Майлза Редмонда не пошел ко дну прежде, чем тот вернулся и поведал всему свету историю о черном ядовитом пауке, самка которого пожирает самца после соития! – внезапно выпалила она. – Не знаю, кем надо быть, чтобы всю жизнь ползать по земле в поисках насекомых! Черная вдова, подумать только!

Адам с трудом сдержал улыбку. Вопреки всем доводам рассудка, ему нравились вспышки гнева графини.

Нравился гордо вздернутый подбородок и прямой нос, и мягкий контур щек, и нежная кожа, которая, казалось, светится изнутри, точно фарфор.

Она испытующе вглядывалась в его лицо. В этом графиня походила на него самого, она умела читать по лицам людей. Адам заметил, как напряжение покинуло ее – леди Уэррен решила, что он честен с ней.

– Я глубоко сожалею о смерти Монти. Видит бог, это было ужасно. Мы завтракали. Вокруг сновали слуги. Муж улыбнулся мне и произнес: «Ева, милая, передай, пожалуйста, конфитю…», а в следующий миг упал лицом в тарелку с яичницей и копченой рыбой. Экономка завизжала. Яичные брызги попали ей на лицо, покрыли волосы. Никогда не забуду этот крик. – Графиня содрогнулась.

Адам мысленно поздравил себя с тем, что принес мед, а не конфитюр.

– Какой ужас, – тихо отозвался он. – Вы испугались?

Вопрос немного озадачил леди Уэррен.

– Пожалуй. Но что толку визжать? Ну, разве что если на вас напал грабитель и нужно позвать на помощь, хотя я и тогда предпочла бы просто огреть его чем-нибудь увесистым или двинуть коленом по его причиндалам. Я попыталась нащупать пульс на шее у Монти. Но его сердце не билось. И тогда я… – Она вдруг опустила глаза, погрузившись в поток мучительных воспоминаний. Это длилось всего одно мгновение, и менее внимательный наблюдатель, возможно, не заметил бы короткой паузы. Вздохнув, Ева продолжила свою историю: – Я усадила его прямо, взяла салфетку и вытерла ему лицо. Он всегда был таким аккуратным, терпеть не мог неряшливости.

Адам не смог сдержать восхищения. На миг ему отказал голос. Он безошибочно распознавал в людях силу духа.

Колин назвал эту женщину чудовищем. Адам не стал бы с этим спорить.

Но и чудовища бывают уязвимы.

И снова в нем вспыхнул гнев на беспощадный свет, обошедшийся с графиней слишком жестоко, как бы та ни распорядилась своей жизнью. Его взяла досада на Колина, который небрежно отмахнулся от этой женщины, забыв о милосердии.

Адам ненавидел несправедливость.

– Я сочувствую вашей утрате, леди Балмейн.

Она прищурилась, глядя на него, будто решала, можно ли ему верить.

Потом дернула уголком рта и протяжно вздохнула.

– Монти был добрым, забавным, и что бы ни говорили обо мне, я заботилась о нем. Видит бог, я собиралась быть ему хорошей женой, потому что он изумил даже меня, когда сдержал слово и женился, благослови его Господь. К несчастью, он был немолод. Доктор сказал, что излишняя… ретивость на брачном ложе… вредна для его сердца. Если бы я знала! Лишь одно утешает: он умер счастливым.

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

Графиня насторожилась. В ее глазах отразилось удивление.

Адам удивился не меньше, что произнес эти слова.

И вдруг губы леди Уэррен дрогнули в улыбке, глаза потеплели.

– А это уже похоже на флирт, преподобный, – тихо проговорила она.

На мгновение Адаму показалось, что он, легкий как перышко, парит в воздухе. Весь мир вдруг исчез, осталась лишь ее улыбка.

– Правда? Полагаюсь на ваше слово, ведь вы знаток.

Он отважно встретил взгляд графини. Адам Силвейн не был трусом.

Он тотчас понял, что допустил опасную ошибку. Эта безрассудная выходка могла обойтись ему слишком дорого. Ей следовало положить конец.

Но графиня снова удивила его. Она сдалась, первой опустив голову. Со смешанным чувством торжества и разочарования Адам понял, что ему удалось ее смутить.

«Наверное, это к лучшему», – подумал он.