Греховная погибель

Он бросается ко мне быстрее, чем человек может заметить, но каким-то образом я уклоняюсь за несколько секунд до того, как его кулак мог прилететь мне в лицо. Твою же мать. Крисиз одержим желанием меня побить. Мне хватает ума не терять бдительности, и быстро разворачиваюсь, оказываясь за спиной Крисиза, и толкаю его ногой в поясницу с намерением лишить равновесия. К несчастью для меня, он предвидит этот шаг и ловит меня за ногу.

— Хорошо, — замечает он, прежде чем толкнуть меня так, что я приземляюсь задницей на пол. — А теперь встань и повтори.

Я встаю, хотя тело протестует, и в этот момент Крисиз вновь нападает справа, но я готова и блокирую удар, после чего толкаю Крисиза и ударяю его в челюсть.

— Хорошо, — хвалит он, потирая подбородок. — Но я знаю, что ты планируешь обманный манёвр слева, нанести удар правым локтем в висок, и пока я буду дезориентирован, ты попытаешься сделать мне подсечку и уложить на пол. Ты можешь блокировать мои удары, но мысли не скроешь. А в этом случае, Иден, ты проиграешь.

Дерьмо. Он прав. Я медленно опускаю кулаки, и он тоже так делает.

— Хочешь сказать, — произношу я, тяжело дыша, — что я веду заранее проигранный бой?

— Я хочу сказать, что ты должна быть на два… нет, на пять шагов впереди. Твои физическая и умственная силы должны быть равны. Ты не можешь сравниться с полноценным ангелом, но у тебя должен быть элемент неожиданности. Они не должны знать, что ты собираешься сделать.

Чёрт, да я сама не знаю, что собираюсь делать, но опять-таки Крисиз прав. Уриэль бросил маму, когда посадил в неё смертельное семя, и не знает, как проявились во мне способности.

Я киваю Крисизу, уперев руки в бока и переводя дыхание. Я не в форме, и это заметно. Когда нужно я могу отбить удары — и мне приходилось это делать уже много раз — но в полноценном бою? Меня убили бы в первые пять минут.

Крисиз тоже это понимает и говорит:

— Я хочу, чтобы каждое утро ты приходила в этот спортзал и занималась кардиотренировками. Потом пойдут силовые и отработка боевых навыков. После этого мы покопаемся в твоих ментальных способностях. Остальное же время, ты должна проводит в библиотеке, ища всю информацию об Уриэле.

— Да, понятно. — Я понимаю, что мне нужно работать над собой, но ни за что не буду готова к нужному моменту. Мы не можем тут вечно прятаться. Серафим начнёт вынюхивать.

— Будет сложно, обещаю, — продолжает Крисиз, заметив уныние в моих чертах. — Но мы сделаем всё, что в наших силах, поняла? Я лишь хочу знать, что ты пойдёшь до конца.

Кивнув, я поднимаю сжатые кулаки.

— Поехали.

Мы спаррингуемся, пока — уже далеко за полдень — Крисиз не настаивает, чтобы мы отдохнули и поработали над другими мышцами. Я благодарна за это, потому как едва могу стоять, и меня били больше, чем удалось самой нанести ударов. Крисиз даже не вспотел, а я вся мокрая, запыхавшаяся, побитая и в синяках, которые начали багроветь. Но жаловаться я отказываюсь… и ненавижу себя за то, что, хромая и держась за бок, иду к ближайшей скамье.

Крисиз утверждает, что я сильнее, чем он ожидал от новичка, ещё один дар от дражайшего папаши, но я не понимаю, как, ведь он буквально надрал мне задницу.

— Пей, — требует он, протягивая мне бутылку с водой. Я проглатываю всё содержимое и бесцеремонно провожу тыльной стороной ладони по мокрым губам, после чего швыряю пустую бутылку к ногам.

— И что теперь?

— Теперь… заберись мне в голову.

— Ты же знаешь, не могу.

— Тогда твои способности были скрыты. Давай… залезь мне в голову и подчини волю.

Я делаю глубокий вдох и моргаю, призывая на помощь всю имеющуюся концентрацию. А когда отпускаю ментальную катушку, протягивая невидимую руку к сознанию Крисиза, на мгновение поражаюсь, как это приятно и легко. Будто растягиваешь больную мышцу после интенсивной тренировки.

— Хорошо, — замечает Крисиз, пока я давлю на его волю. — Продолжай.

Я продвигаюсь глубже, но встречаю сопротивление. Будто Крисиз меня отталкивает. Тогда я давлю сильнее, и невидимая рука сжимается в кулак. У меня на висках выступают бисеринки пота, и я стискиваю зубы. Я пробиваю барьер, преграждающий путь, но ощущение сродни тому, как врезаешься головой в кирпичную стену. У меня звенит в ушах, а во рту чувствуется вкус крови.

— Иден, это то же самое, что и физическая драка. Ты не можешь просто так войти. Сражайся со мной.

Кряхтя от разочарования, я сосредотачиваюсь на том, чтобы превратить невидимую руку во что-то более угрожающее. Веретенообразный коготь с четырёхдюймовыми когтями? Нет. Крисиз — это сталь и камень. Кувалда. Разрушительный шар. Но каждое орудие сталкивается с твёрдым, более прочным барьером, едва ли создающим трещину в щите. И каждый раз, когда я наношу удар, пульсация в голове становится интенсивнее, а привкус крови во рту сильнее.

— Думай, Иден! — рычит он сквозь стиснутые зубы. — Перестань пытаться быть не самой собой. Думай.

— Я и думаю! — Я задыхаюсь, смаргивая слёзы злости.

— Нет. Ты не победишь в их игре. Ты не сильнее и не быстрее. Кто ты такая?

Проклятье.