Греховная погибель

— Уриэль всегда чувствовал себя чужаком. Он смотрел на остальных, старших и почитаемых Серафимов, с завистью. И наше предательство он воспринял как нечто большее, чем личное оскорбление. — Она поворачивается, чтобы обратиться прямо к Легиону. — Я убеждена, что они с Люцифером сговорились пустить слухи, что ты принудил меня и осквернил. Я бы никогда так не сказала. Уриэль хотел разрушить твою репутацию. Люцифер же жаждал, чтобы ты впал в отчаяние и в гневе начать действовать. За это, Самаэль, прости. Я искренне и глубоко сожалею.

— Не называй меня так. — Эти слова — просто гул в его груди.

— Прости, Сам…

— Я сказал, не называй меня так! — взревел Ли, так громко, что загремели бокалы с шампанским и апельсиновым соком. Каин и Феникс, стоявшие по сторонам от Легиона, рефлекторно напряглись и шагнули ближе к нему.

Даже с расстояния в несколько футов я чувствую, как Адриэль дрожит. Я её не виню. За этими словами скрывалась ярость. И боль. Не просто боль. Такая, которую ты чувствуешь до мозга костей, и как бы ты ни старался успокоить, она никогда не стихнет.

Я и раньше видела Легиона в бешенстве, но не такого. Яростная убеждённость в его тоне, укус предательства… что-то изменилось между ними. И не только история стала иной, но и то, что связывало их души, навсегда соединяя.

— Я… я прошу прощения… Легион, — заикаясь, продолжает Адриэль. Она натягивает страдальческую улыбку, которая не касается зелёных глаз. — Значит, когда я поняла, что ты можешь пострадать во всем этом, Иден, знала, что должна действовать. Я… пала. Это не было настоящим грехопадением, но его хватило, чтобы я смогла поселиться в твоём теле. Но из-за того, что ты, не смогла полностью овладеть твоей душой. Ты гораздо сильнее, чем можешь себе представить.

— Что я? — хмуро спрашиваю я.

— То, что и твой отец. Прежде ничего подобного не существовало.

— Мой отец — уличный проповедник, отщепенец, который похитил меня, — решительно отвечаю я.

— Твой отец Серафим, — резко отвечает Адриэль. — Уриэль не вселялся в тело Джошуа. Уриэль и есть Джошуа. Он принял человеческий облик, ухаживал за твоей матерью и намеренно породил тебя. А потом остался на Земле, держался рядом, чтобы скрыть твою истинную сущность под покровом запретной магии.

— Моя истинная сущность? — со смехом и закатывая глаза, спрашиваю я. — О чём, чёрт возьми, ты говоришь? Нет никакой тайны в том, чтобы быть кассиром.

Адриэль качает своей хорошенькой головкой.

— Иден, ты ведь понятия не имеешь, правда? Уриэль — один из самых могущественных архангелов в истории. Что делает тебя… — она выгибает изящную бровь.

— Нефилимом, — отвечает Крисиз после того, как я отказываюсь произнести это слово.

Нефилим?

Нет, мать вашу, ни за что. Я не могу им быть. Я не сильна и не нечеловечески быстра. И единственный сверхъестественный дар, который у меня был — навязан Адриэль. А теперь, когда она больше не живёт в моём теле… чёрт!..

Полная бессмыслица. Некоторые из самых красивых, самых хитрых, самых опасных существ, ходивших по этой земле, находятся внутри этих четырёх стен. И я совсем не похожа на них. Да, я всегда чувствовала себя иной, будто не совсем соответствую стандартам общества. Но это все из-за боли и бедности. Они меняют твою сущность, превращают в дикаря, одержимого идеей выживания. Да, я всегда выживала, даже когда сдаться было бы намного легче. Никогда не понимала, ради чего живу.

— Знаю, ты веришь, что определённые способности дало тебе моё влияние или даже эффект Призыва, но, честно говоря, это сама ты, Иден. Это лишь небольшой пример того, что ты можешь сделать — часть твоей силы. Крупица, которую Уриэль не смог заглушить. Я вселилась в твою душу только для того, чтобы он не причинил тебе вреда. Или ещё чего хуже.

Я смотрю на Сем7ёрку, которые вообще не удивлены. Обвинение и предательство запечатлелись у меня на лице.

— Вы знали?

Легион не приклонён, но его губы дёргаются от невысказанного признания. Феникс начинает говорить:

— Иден, мы узнали об этом несколько дней назад, по прибытии сюда. Если бы узнали раньше, никогда бы…

Впервые Феникс выглядит неуверенно. Он переводит взгляд медовых глаз на Легиона, затем на Адриэль и снова на меня.

— Никогда не взяли бы меня к себе, — заканчиваю я и с болью в глазах смотрю на Легиона, а затем говорю то, что Феникс не смог произнести. — Ты бы никогда не прикоснулся ко мне.

Потому что я не только не такая, как они, но и дочь заклятого врага, порождение ненависти, предательства и мести. Теперь всё обрело смысл — их холодность, их отстранённость. Какое им до меня дело, когда я — физическое напоминание обо всём, что они презирают и надеются уничтожить?

Я смотрю на свои руки и переворачиваю их. Этими руками я обнимала его, гладила, ласкала. Ими же тянулась к Легиону после того, как головорезы альянса, возглавляемые моим отцом, ударили его так сильно, что я почувствовала. То, что я сейчас — это то, чем была всегда. И это ничего не должно менять, но… Меняет всё.