Греховная связь

— Если я смогу привлечь Мика на свою сторону, — продолжал настаивать Роберт, — если удастся убедить профсоюзы, что это решение неправильное, они откажутся от проекта. И тогда предприниматели не смогут осуществить строительство.

— Одно большое „если“! Слишком большое для такой свиньи, как Форд, сам увидишь! Его интересует только то, что выгодно ему. Плевать ему на всех остальных. Да ты и сам увидишь! Во всяком случае ноги моей там не будет!

И сейчас, когда Мик Форд отодвинул свою тарелку, вытер жирные губы лучшей салфеткой Клер и с причмокиванием ценителя глотнул вина, Роберт вдруг с тоской почувствовал, что жена была права.

— Ну, так что еще, настоятель, — полюбопытствовал Мик. — Не считая роскошных блюд мисс Мейтленд? И он поднял свой бокал в сторону Джоан, сидящей напротив, подчеркнуто пародируя куртуазный жест.

— Надеюсь, мне удалось убедить вас относительно нашего дела, Мик. Как духовное лицо, я, естественно, считаю, что интересы пожилых людей „Алламби“ будут соблюдены наилучшим образом, если им позволят остаться вместе в давно сложившейся общине…

Мик экспансивно откликнулся.

— Я простой рабочий, настоятель. Переведите это на нормальный человеческий язык. Мы все здесь, — он обвел бокалом присутствующих, — получили прекрасную еду, прекрасное вино и прекрасное общество, — и он снова махнул бокалом в сторону Джоан, на сей раз прибавив к этому еще и пьяное подмигивание. Его махонькие горящие глазки перебежали с Джоан на Роберта и вдруг стали твердыми как камень. — Так сколько платить за билет?

Роберт быстро обвел глазами присутствующих. Миссис Маддокс на его стороне — он это знал; также архидиакон, новый второй священник Джеффри Райт и председатель Городской опеки, чья, казалось бы неподверженная никаким случайностям постоянная аренда, предоставленная Церкви, была в клочки разорвана дотошными адвокатами предпринимателей.

— Ладно, Мик, пусть будет так. Я бы хотел, чтобы этот проект заморозили. Для этого мне нужна поддержка профсоюзов. Что вы можете сделать?

Мик вытянул губы и присвистнул.

— Немногое. Ничего.

Роберт настаивал.

— Я знаю, что профсоюзы закрыли одно такое строительство несколько лет назад.

— Все могло быть. — Мик смотрел в потолок.

— Ну и?..

— Что ну и?..

— Ну и сейчас вы могли бы сделать то же самое еще раз — для нас? Для „Алламби“?

Мик продолжал внимательно изучать потолок.

— То было тогда, настоятель. А это сейчас. Знаете, я склонен думать, что проект реконструкции „Алламби“ стоит свеч.

Его уже купили, вдруг дошло до Роберта, — купили со всеми потрохами. Мы спохватились слишком поздно — и с пустыми руками. Наше дело швах.

— Еще кофе кто-нибудь желает? Еще десерта, миссис Маддокс? Или мятной?

Прекрасная хозяйка, Джоан была начеку и тут же вступила, чтобы сгладить возникшее замешательство. Когда она уходила на кухню, чтобы наполнить кофейник, Мик суетливо подал ей руку.

— Привет, Джоани, — осклабился он. — Все также одна? Это не дело. — И когда потом брат и сестра Мейтленды, каждый сам по себе огорченные этой разделенностью, вспоминали унижения прошедшего вечера, трудно было решить, кому из них пришлось труднее — Роберту, который получил на глазах у всех оплеуху от Мика, или Джоан, с ее кухонными испытаниями, когда профсоюзный босс, которого так и распирало от вина и самодовольства, без конца пытался поведать о своем неизменном восхищении дочкой пастора и лез со своими жаркими сальными объятиями.

25

Атмосфера за завтраком была унылой — под стать дню. Утро начиналось пасмурное; низкое, неприветливое небо почти совсем закрывали плотные серые облака. Но уныние внешнего мира вполне гармонировало с душевным состоянием Роберта.

И общее настроение в резиденции настоятеля было далеко не веселое. Клер, как чувствовал Роберт, не могла простить его безразличия к „Алламби“ до сих пор, хотя это дело уже явно проиграно. Но хуже то, что он не мог поделиться с ней происходящим в его душе, хотя он и себе-то не в силах толком объяснить, что же с ним случилось. Даже Джоан, всегда ровную и бодрую в любое время дня, теперь не было видно. Пробормотав что-то на прощание, Роберт вышел из дома.

Въехав в центр, он припарковал машину в некотором отдалении от старого благопристойного квартала и медленно двинулся в нужном направлении. Дважды проходил он мимо двери, в которую должен был постучать, и только на третий раз преодолел нерешительность. Ждать пришлось недолго.

— Настоятель Мейтленд? Доктор Бейлби примет вас сейчас! — спокойный голос секретаря пригласил его в святая святых.

— Роберт!

— Меррей, как поживаете? Очень мило с вашей стороны принять меня так запросто, без специального назначения.

Энергичные рукопожатия двух мужчин свидетельствовали о теплоте их отношений.

— Как я поживаю? Сдается мне, что этот вопрос я должен задать вам. Ну, присаживайтесь. В чем дело? Помнится, мы развеяли беспокойство в связи с обмороком нашими неврологическими тестами. Появились новые проблемы?

Роберт вздохнул.

— И да и нет. Сам не знаю. О, Боже, Меррей, я не знаю!