Греховные клятвы

Когда я смотрю на них сейчас, я вижу лишь тех, кем они были в тот день, когда причинили мне боль. Все, что я вижу, — это то, что они сделали с девочкой, которая была чьим — то ребенком. Им было все равно. Она была лишь игрушкой, которую использовали до тех пор, пока она не перестала быть нужной.

И теперь, здесь, я могу причинить им боль. Я могу сделать так, чтобы они больше никогда не поступали так ни с кем.

— Пуля в грудь. Вот и все. — Голос Майкла звучит у самого моего уха, кончики пальцев скользят по моим рукам, когда я беру пистолет в обе руки и направляю его на Бобби.

На его лице появляется ужас, каждая черточка его лица искажена страхом.

— Пожалуйста… прости меня.

— Сделай это, — говорит Майкл, а Бобби всхлипывает, уже не такой сильный, как в тот день.

Сердце бешено колотится в грудной клетке, пальцы медленно нажимают на курок. Еще немного и…

Выстрел.

Я отшатываюсь назад, задыхаясь, а Майкл стоит рядом, забирает у меня оружие и держит меня в своих объятиях, пока все мое тело бьется в конвульсиях.

Я убила его. О Боже. Я убила его.

Мои руки дрожат вокруг его спины, пульс бьется в ушах.

— Все хорошо, детка. Ты сделала то, что должна была сделать, а я сделаю все остальное. — Он целует меня в лоб. — Я горжусь тобой.

Взяв пистолет, он направляет его на грудь Алана.

— Ты заслуживаешь гораздо большего, но это наша свадьба, и люди начнут говорить.

Алан поднимает голову, но с трудом, на его щеках видны открытые раны.

— Я…

— Иди к черту, — проворчал Майкл, прежде чем в ночи раздался звук пистолета.

Алан мгновенно падает вперед, выплескивая пунцовую кровь из дыры, которую проделал Майкл.

— Избавьтесь от них, — приказывает он своим людям, подходя к раковине и смывая кровь с рук. Но его белая рубашка в крапинку.

О, Боже.

Он забирает у Джио пиджак, застегивает его, и вот уже не видно ни следа. Он все еще выглядит прежним, а я в полном беспорядке. Или, по крайней мере, мне так кажется.

— Пойдем, голубка. — Он подходит ко мне, берет мою руку и нежно целует костяшки пальцев. — Давай, насладимся остатком нашей свадьбы.

Как это может быть так легко для него? Мое сердце громко стучит; я боюсь, что все узнают, что мы сделали.

Он выводит меня в гараж, а перед самым входом в дом делает паузу, достает из переднего кармана носовой платок и осторожно протирает мою щеку.

И когда я смотрю на серую ткань, то вижу, что она разрисована красными пятнами. Когда я поднимаю лицо, мы закрываем глаза, скрепленные грехами, пока смерть не разлучит нас.

ГЛАВА 30

МАЙКЛ

Я хотел, чтобы именно она нанесла последний удар по мужчинам, но понимал, что убить обоих было бы слишком. Она едва справилась с тем, что я заставил ее сделать. Это сильное чувство — покончить с жизнью тех, кто причинил тебе боль. Это как пройти полный круг. Она заслужила это после того, что они сделали.

Я не упиваюсь этим, актом лишения жизни другого человека, но я делаю это с чертовой улыбкой на лице, когда это нужно сделать.

После того как мы вышли, мы как ни в чем не бывало присоединились к свадьбе. У жен этих двух ублюдков было много вопросов, но мои люди сообщили им, что они должны уехать, получив срочный звонок. Я позаботился о том, чтобы установить фальшивый звонок на их телефоны. Его невозможно отследить. Их никогда не найдут. А детективы из нашего штата будут делать вид, что ищут их, но в итоге ничего не сделают.

София уже давно легла в постель, совершенно измотанная после свадьбы, а Элси возится с заколками в волосах, платье все еще на ней, то самое, которое я обещал с нее снять.

— Позволь мне, — говорю я, подходя к ней сзади и проводя ладонями по ее мягким обнаженным рукам, отчего волоски на них встают дыбом.

Мое прикосновение заставляет ее нервничать или возбуждаться, и я скоро узнаю, что именно.

— Ты в порядке? — Мой вопрос прозвучал шепотом, когда она кивнула, а мои руки поднялись к ее волосам, с тщательной точностью снимая каждую заколку. — Ты самая красивая из всех, кого я видел в своей жизни, Элси Марино.

У нее перехватывает дыхание, и даже ее вздох поглощает меня. Она поглощает меня безмерностью моих чувств к ней.

Повернув ее спиной к себе, я продолжаю распускать ее волосы, заколотые на одну сторону, пока они не оказываются полностью свободными, рассыпаясь по ее спине густыми волнами, по которым я провожу руками.

Наклонившись к ней, я долго и глубоко вдыхаю ее цветочный аромат, как афродизиак.

— Черт возьми, ты хорошо пахнешь, детка.

Мои губы опускаются к ее плечу и нежно целуют ее в шею.

— Повернись ко мне. Позволь мне увидеть тебя. Дай мне увидеть эти глаза.

Ее тело вздрагивает, когда я отстраняюсь, и она постепенно поворачивается ко мне лицом, ее брови сходятся.

— Что случилось? — Я прижимаюсь к ее щеке. — Скажи мне.

В ее чертах проглядывает беспокойство, и я ненавижу это видеть. Как только она скажет мне, что ее беспокоит, я планирую стереть это.

— Как… — Она резко сглатывает. — Как тебе удается так легко убивать?

Конечно, она все еще думает об этом. Она не такая, как я.

Я беру ладонью другую сторону ее лица.