Греховные клятвы

— Те люди, которые пришли за Софией? Это тоже был он?

В его глазах плещется жажда крови. Я чувствую ее вкус.

Я киваю, и он медленно поворачивает голову к нашему отцу, который даже не отрицает этого.

— Почему? — рычит он. — Зачем ты это сделал?

Отпихнув мою руку, он подходит к нему. И с грохотом впечатывает кулак в челюсть нашего отца. Снова и снова, пока их не становится слишком много, чтобы считать.

— Ты, твою мать, мертв! — рычит он. — Мертв!

Я, Раф и еще двое мужчин хватаем его и оттаскиваем, даже когда он борется. Мой брат может быть самым непостоянным, если дать ему повод. А это то, что заставит его сорваться. Но он еще не знает всех подробностей.

— Успокойся, — шепчу я ему на ухо. — Просто успокойся.

Его тело успокаивается, и в конце концов он кивает, давая нам понять, что теперь с ним все в порядке.

Мы убираем руки с его плеч.

— Расскажи мне все, — требует Джио. — Не скрывай от меня ни черта.

Я тут же снова смотрю на нашего вероломного отца.

— Хорошо. — Я сжимаю в руке пистолет, расхаживая по комнате. — Но я думаю, что Раф должен рассказать тебе сам.

Любопытный взгляд Джио устремлен на Рафа.

— Позволь мне рассказать тебе одну историю, брат, — говорит он Джио. — Позволь мне рассказать тебе, как все началось.

Он обходит моего отца, держа пистолет наготове. Он тот, кто потерял больше всех. Именно он должен убить нашего отца.

Джио пристально смотрит на него.

Видите ли, я уже все знаю. Гораздо больше, чем даже сам Раф. Но я не могу ему об этом сказать. Это только причинит ему еще большую боль. Мой отец сделал достаточно.

— Все началось с того, что наш отец начал трахать Бьянку и захотел любой ценой скрыть свой секрет.

Джио напрягается, отступает на шаг, возмущение проступает на каждом дюйме его лица.

Но вместо того чтобы устыдиться, наш отец бросает на Джио самодовольный взгляд.

— Черт… — Лицо Джио становится пепельным. — Откуда ты знаешь?

— Потому что… Николетт слышала все это, когда пряталась в шкафу, — объясняет Раф. — Она видела их драку. Она слышала, как он ее убил.

— Он тот кто убил ее? Ты уверен?

Раф кивает.

Джио подходит к нашему отцу и сжимает его рубашку в кулак.

— Откажись от этого. Скажи, что это чертова ложь.

— Сынок, они уже все решили. — Он бесстрастно пожимает плечами. — Они сумасшедшие. Не верь этому.

— Ты чертов лжец! — Раф бросается к нему и бьет прямо в нос. — Сумасшедшие? Я тебе покажу сумасшедшего! — огрызается он, нанося еще один удар кулаком в челюсть.

Отец дьявольски смеется, и это заставляет Рафа приставить пистолет к его виску.

— Теперь все закончится. Все, что ты сделал… — Раф с трудом переводит дыхание. — Это непростительно.

Джио пробормотал проклятие.

— Значит, он был замешан во всем?

Он проводит ладонью по лицу, качая головой.

— Нападение на тебя? — спрашивает он меня, сжимая и разжимая кулаки.

— Да, это все он, — объясняю я. — Помнишь, когда все эти вещи с нашим бизнесом начали идти не так, папа обвинил во всем Рафа?

Джио медленно кивает, выражение его лица темнеет.

— Это никогда не был Раф. Я это уже знал. Я также поймал одного из тех, кто пытался меня убить, и он заговорил. Все они в конце концов говорят. — Я бросаю взгляд на отца, уголок моего рта кривится. — И когда ирландцы захотели крови за войну, в которой погиб племянник Патрика, я сделал все возможное, чтобы убедить его, что смерть нашего отца послужит этой цели. Что он был корнем этого зла. Из-за него Раф зашел так далеко. И Патрик в конце концов согласился.

— Этот чертов ирландский ублюдок! — кричит наш отец. — Это расплата, не так ли? Он хочет, чтобы меня не было!

Расплата за что? Я задаюсь вопросом.

Но вместо того чтобы спросить, я предпочитаю не обращать на него внимания и смотрю на Джио.

— Смерть нашего отца была вторым пунктом нашей с ним сделки. Первым был твой брак с Эру, и я позабочусь о том, чтобы мы его выполнили.

Джио зашагал, его кулаки были готовы к войне.

— Проклятье. Я хочу убить его прямо сейчас.

Ненависть переполняет мое сердце, пока я пристально изучаю нашего отца, задаваясь вопросом, как он стал таким.

Или он всегда был таким?

Измена маме — это одно. А пытаться убить собственных сыновей — совсем другое.

— Он думал, что сможет подтолкнуть меня к убийству Рафа, причинив боль моей жене и Софии, — продолжаю я. — И он был прав. Но он ошибся в одном: сегодня умрет именно он.

Моя грудь плавно поднимается и опускается, хотя внутри у меня все гудит, словно каждая клеточка готова взорваться.

— Он также пытался добраться до Рафа и Николетт. Он нанял несколько человек, которые в итоге сами себя убили.

— Эти чертовы слабаки, — усмехается наш отец. — Знали, что не справятся, но настаивали, что все сделают.

Может, мой отец больше и не главный, но я не настолько глуп, чтобы не знать, что у него по-прежнему полно верных солдат, готовых ради него на все.

— Я, блять, так и знал. — Раф снова набросился на него, купаясь в ярости. — Николетт чуть не умерла из-за тебя!

Прежде чем он успевает ударить его снова, мы с Джио удерживаем его, крепко обхватив руками.