Греховные радости

Надо с кем-нибудь поговорить. Может быть, с Максом. Или с Шарлоттой. У Шарлотты такой здравый и трезвый ум. Но что она сможет им сказать? Что их отец… кто? Сумасшедший? Но сумасшедшим он не был. Очень запутавшийся, с огромной внутренней душевной напряженностью человек — да; но не сумасшедший в прямом смысле слова. Конечно, никакой опасности он ни для кого не представляет. Но у нее сложилось впечатление, что ему остро необходима помощь.

Энджи вдруг зазнобило, она включила отопление своего «БМВ», включила радио. У нее было такое ощущение, словно она попала в самый центр какого-то кошмара, и ей хотелось выскочить отсюда, убежать. Ну что ж, по крайней мере, она едет домой. Назад, в «Монастырские ключи», к детям, к Максу. Погода заметно ухудшилась. Дорогу покрыл ледок, вокруг поднимался легкий туман. Она решила позвонить домой и лишний раз сказать им, что уже едет. Ей показалось, что от такого звонка ей самой станет легче, она не будет чувствовать себя так, словно ее кто-то преследует. В самой верхней части Большой аллеи, там, где дорога поворачивала и входила в лес, Энджи остановила машину и взялась за телефон; вот черт, похоже, телефон не работал. Она потрясла его, понажимала на разные кнопки, но ничего не изменилось. О господи. Если теперь у нее кончится по дороге бензин, она действительно влипнет. Энджи подумала, не вернуться ли ей назад в Хартест, но потом отказалась от этой идеи. Не было никакого смысла.

Она медленно тронулась и взглянула на указатель бензина: стрелка была уже почти на нуле. Малыш в свое время часто говорил ей, чтобы она возила с собой запасную канистру. А она возражала ему, заявляя, что всегда найдется мужчина, у которого будет с собой запасная канистра. Но сегодня, похоже, ей такой не попадется. Вот на щитке замигала какая-то лампочка; она мигала все чаще и ярче. Что же это за сигнал? Наверное, предупреждение, что кончается бензин. Вообще-то, не мешало бы ей научиться получше разбираться в собственной машине.

Ничего, все должно быть в порядке. Она уже много наездила с бензоуказателем, твердо замершим на нуле. Не сейчас, не в последнее время, а еще когда была молодая и у нее вечно не было денег. Тогда она носилась как на крыльях и только молилась, чтобы все кончилось хорошо. Один раз она осталась совсем без бензина, это произошло в Америке, на автостраде, идущей вдоль тихоокеанского побережья; на ней тогда было платье с низким вырезом, и стоило ей только остановиться, как у нее почти мгновенно оказался полный бак. Но сейчас все иначе: ночь, Уилтшир, туман, да и платья с вырезом на ней нет. Она… о господи, что-то машина идет слишком быстро. Шестьдесят пять миль. Нет, у нее и в мыслях не было так гнать. А впереди спуск, на котором всегда дует очень сильный ветер.

— Сосредоточьтесь, миссис Прэгер, — проговорила она вслух. — Думайте, что делаете.

Глава 67

Александр, декабрь 1987

То, что Энджи остановилась и он это увидел, — вот что нарушило какое-то странное равновесие у него в душе и вывело его из оцепенения. До этого момента все повторялось в точности так же, как и тогда: грусть расставания, поцелуй на прощание, напутствие ехать поосторожнее, кажущиеся из-за слез размытыми задние огни машины. И ясное понимание того, что это необходимо. Когда он услышал, что ей все известно, это лишь дополнительно укрепило его в его решимости. Он и представления не имел о том, что она знает. По-видимому, все случилось в тот жуткий день, когда у него произошел нервный срыв. Наверное, она тоже была тогда при этом. Он сам этого не помнил, но это единственно возможное объяснение.

Разумеется, она клялась и божилась, что никогда никому не расскажет. Ну а что другое ей оставалось делать в подобном положении? Естественно, он ей не поверил. Не мог поверить. Не мог идти на такой риск. Особенно после того, как между ними произошел подобный разговор. Конечно, в определенном смысле глупо, что он позволил себе разговориться. Но и прекрасно: какое он испытал после этого чувство облегчения! Нет, он действительно не мог поступить никак иначе. У него не было другого выбора, как не было его и тогда, с Вирджинией. Все это было грустно, очень грустно, потому что Энджи ему по-своему нравилась. Все они рано или поздно начинали ему нравиться. В этом-то и заключалась вся суть. Ужасная, унизительная суть. Энджи влекла его к себе. Вопреки всему, он находил ее обаятельной. Эта жуткая, вульгарная коробочка с подарком, которую она привезла; в общем-то, очень мило с ее стороны.

С машиной Энджи он сделал, в принципе, то же самое, что и с машиной Вирджинии. Правда, на этот раз все было сделано не настолько незаметно, но тоже очень умно. То, что он сделал тогда с «гольфом», было верхом совершенства. Он закачал в тормозную систему воду. Так что, как только тормоза нагрелись, вода быстро испарилась. И поршень тормозного цилиндра сжимал уже не жидкость, но воздух. Очень эффективный способ торможения, особенно когда машина идет на большой скорости по автостраде. Бедняжка Вирджиния. У нее не оставалось ни шанса.