Греховные уроки

— Сегодня твой выпускной, и я хотел подарить тебе что-то особенное.

Я достаю из кармана продолговатую коробку и протягиваю ей.

Ее глаза мгновенно наполняются непролитыми слезами, хотя она еще не открыла её.

— Тебе не нужно было ничего мне дарить.

— Открывай, malishka.

Она открывает коробку, и обнаруживает бриллиантовое ожерелье-воротник.

— Боже мой, оно прекрасно. — Ее глаза расширяются, когда она смотрит на меня. — Должно быть, стоило целое состояние.

Она еще не знает, что у меня припрятано целое состояние. Мы с братом не уехали из России ни с чем. Это одна из причин, по которой нам понадобилась защита Братвы Сидорова, на случай, если наше прошлое придет за нами.

— Ты стоишь каждого гребаного цента. — Я тянусь к ожерелью и вытаскиваю его. — Могу я?

Она кивает, слеза скатывается из ее глаз и стекает по щеке, когда она приподнимает волосы и поворачивается, чтобы я мог надеть его на неё.

— Я люблю тебя, Гаврил, — шепчет она.

Я притягиваю ее к себе так близко, как только могу, перегибаюсь через центральную консоль и целую. Когда мои губы отрываются от ее губ, бормочу:

— Я тоже тебя люблю.

На её глаза наворачиваются слезы, и, словно открылись шлюзы, она рыдает от моего признания в своих чувствах к ней, но мне кажется, что сейчас самое время рассказать ей об этом. Любовь отсутствовала в моей жизни с тех пор, как я себя помню, но Камилла — единственная, кто может меня исцелить.

Было легко быть самому по себе, но я был на опасном пути столкновения, едва живой. Камилла, приняв монстра, которым я являюсь, помогла мне принять себя. Я бы рискнул всем ради нее. Она — мой мир, и без нее я больше не смогу существовать.

ЭПИЛОГ

Камилла

Год спустя…

Гаврил стоит у штурвала, ориентируясь по морю так, словно был рожден для этого. За последний год я увидела в нём огромные перемены: он постепенно открывался мне, отпуская всю ту обиду и злость, которые таил по отношению к самому себе.

Когда он наконец рассказал мне о том, что натворил перед тем, как Оак нашел его, я не могу отрицать, что была напугана. Он убийца, которому все сошло с рук, но я знаю, что не это определяет его. Прошлое преследует его, и он до сих пор не хочет рассказывать о своей жизни в России до того, как эмигрировал в Торонто вместе с братом.

Я с трудом сглатываю, кладя руку на свой вздувшийся живот. Мы ждем осенью близнецов, а до нее осталось меньше четырех месяцев. Когда я сказала Гаврилу, что беременна, я думаю, его мозг дал осечку от шока. В конце концов, мы только в том месяце решили попробовать, и это произошло мгновенно.

А потом, когда мы сделали первое узи и женщина сказала, что это близнецы, он почти выбежал из палаты. Я видела панику в его глазах, но, похоже, он смирился с перспективой того, что малышей будет двое, а не один.

Он смотрит в ответ и улыбается.

— Как ты себя чувствуешь?

— Счастливой, — говорю я.

— Иди сюда.

Я встаю со скамеечки, на которой сижу, и подхожу к нему. Мое сердце всегда бешено бьется, когда он смотрит на меня так, как смотрит сейчас. Как будто я самая яркая звезда на ночном небе.

Он хватает меня за руку, когда я оказываюсь достаточно близко, и заключает в свои сильные объятия, обхватывая руками мой живот и прижимаясь грудью к моей спине.

— Мы почти на месте.

— Почти где? — Спрашиваю я. Несколько дней назад мы арендовали лодку во Флориде, а сейчас находимся на Карибах.

— Увидишь, — бормочет он, пока мы приближаемся к суше впервые более чем за сутки. Мы направляемся к небольшому острову, который не больше нескольких миль в ширину.

— Где мы? — Спрашиваю я, прислоняясь к нему.

— Багамы. Этот маленький остров необитаем, но на западной стороне есть красивая бухта и пляж.

Я облизываю губы.

— Он частный?

Он целует мою шею, посылая дрожь по позвоночнику.

— Конечно. Сюда невозможно добраться без лодки и хорошо охраняемого секрета.

Внутри меня вспыхивает трепет, и я закрываю глаза, не желая ничего, кроме как почувствовать его внутри себя.

Неважно, как долго мы вместе, обжигающий жар нашего желания со временем только усиливается. Чем больше мы узнаем друг друга и то, что движет нами, тем глубже становится эта неразрывная связь.

Гаврил заходит в пустынную бухту, и она выглядит совершенно волшебно.

— Вау, как ты узнал об этом месте?

Он вздыхает.

— Арчер рассказал мне.

Гэв не произвел на меня впечатления мужчины, который мог бы знать о подобных местах. Я почти уверена, что до того, как мы сошлись, романтики не было в его словаре.

Его рука нежно поглаживает мой огромный живот.

— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

— Определенно. — Я поворачиваю голову, чтобы поцеловать его. — Пойдем.

Гэв выключает двигатель лодки и, убрав от меня руки, идет к заднему борту, чтобы бросить якорь, а мы могли доплыть до берега. Как только якорь прочно закреплен, он стягивает с себя рубашку, и у меня пересыхает во рту.