Греко-персидские войны

Двоюродный брат царя, Мардоний, тот самый, что в 492 г. до н. э. возглавлял неудачный поход на Элладу, говорил о том, что Ксерксу необходимо довести до логического конца дело, начатое отцом. Мардоний, исходя из личного опыта, указывал на то, что между эллинами нет единства, а также на то, что многие греческие города предпочтут подчиниться персам без боя. Так же царский родственник говорил о слабости военной организации эллинов, при этом совершенно игнорируя печальный опыт Марафонской битвы: «Впрочем, как мне рассказывают, эллины ведут войны по невежеству и глупости бессмысленнейшим способом. Объявив друг другу войну, они выбирают прекраснейшую, совершенно ровную местность, там сходятся и ведут бой; вследствие этого даже победитель удаляется с поля битвы с большими потерями; о побежденных я не говорю вовсе: они гибнут поголовно» (Herod. VII, 9).

Трудно сказать, почему Мардоний, один из лучших персидских полководцев, говорил царю заведомую ложь. Двоюродный брат Ксеркса не мог не знать о том, что произошло при Марафоне, обо всех перипетиях битвы он слышал от своего родича Артафрена, возглавлявшего поход. Но у Мардония были свои резоны освещать положение дел Ксерксу именно так, а не иначе. Соблазняя царя легкой победой, он преследовал свои личные цели: «Говорил Мардоний из страсти к переменам и из желания самому быть наместником Эллады» (Herod. VII, 6). На данный факт указывает и Диодор Сицилийский: «Перс Мардоний был двоюродным братом и шурином Ксеркса и благодаря знаниям и храбрости он пользовался у персов величайшим почетом. Преисполненный гордости и находясь в зрелом возрасте, он стремился стать предводителем большого войска» (XI, 1). Также Мардонию очень хотелось реабилитироваться за неудачу прошлого похода на Балканы, когда разгневанный Дарий отстранил своего зятя от командования армией вторжения.

Впрочем, свои слова военачальник подкреплял и конкретными действиями. Когда в Малую Азию прибыли послы от фессалийских аристократов Алевадов и заявили о том, что Фессалия признает власть персидского царя, Мардоний быстро представил их Ксерксу. Также благодаря его содействию при дворе оказались потомки афинского тирана Писистрата, которые стали убеждать Ксеркса совершить вторжение в Элладу. В итоге царь не устоял против такого дружного натиска и объявил о подготовке к большой войне с греками. Мардоний торжествовал, но, как оказалось, он рано обрадовался – вскоре события приняли совсем другой оборот.

Артабан, дядя Ксеркса, резко выступил против войны. На царском совете он указал племяннику на все трудности предстоящего предприятия и изобличил Мардония в откровенной лжи. В отличие от своего оппонента, он обратился к опыту Марафонского сражения и обрисовал Ксерксу все трудности предстоящего похода. В заключение своей речи Артабан заявил, что если царь все же считает необходимым начать войну с эллинами, то пусть сам останется дома, а в Грецию пошлет своего военачальника. Например, того же Мардония. Дядя был настолько убедителен, что через некоторое время Ксеркс объявил о том, что поход в Элладу отменяется.

Если мы отбросим в сторону рассказы Геродота о том, как по ночам к царю являлся страшный призрак и заставлял идти войной на греков, то увидим, что при персидском дворе шла жесточайшая борьба между сторонниками и противниками войны. Причем это противостояние продолжалось с переменным успехом, поскольку вверх одерживала то одна партия, то другая. В итоге победа осталась за Мардонием и его сторонниками, поход против Балканской Греции был решен. Мирное время, оплаченное для Эллады кровью марафонских бойцов, закончилось.

IV. Нашествие Ксеркса

1. Ураган надвигается. 481 г. до н. э