Греко-персидские войны

Смертельный ливень хлестал по фаланге, воздух гудел от тысяч стрел, густо падавших на ряды гоплитов. Эллины опускались на землю и поднимали над головой щиты, чтобы хоть как-то спастись от несущейся с неба смерти. Здесь и там слышались крики умирающих, стоны раненых, крики о помощи. Между шеренгами суетились илоты, разнося изнывающим от жажды воинам воду в кожаных бурдюках и вытаскивая из-под обстрела раненых гоплитов. Не защищенные доспехами, они гибли десятками, падая на залитую кровью землю рядом со своими спартанскими хозяевами. Лакедемонянин Калликрат, знаменитый и неустрашимый боец, был поражен стрелой в бок. Аримнест из Платей прикрыл щитом истекающего кровью товарища и вытащил Калликрата из строя в безопасное место. Перед смертью спартанец произнес: «Не смерть меня печалит (для того я и ушел из дома, чтобы отдать жизнь за Грецию), но горько умереть, ни разу не переведавшись с врагами» (Plut. Aristid. 17). Один за другим валились на землю сраженные стрелами лакедемоняне и тегейцы, раненых не успевали относить в тыл, а команды идти в атаку так и не было.

В это время Павсаний наблюдал, как перемазанные кровью жрецы копаются во внутренностях очередного зарезанного животного. Порывы ветра развевали длинные черные волосы командующего, пытались сорвать с широких плеч алый плащ, но Павсаний ни на что не обращал внимания, его интересовало только жертвоприношение. Жрец в очередной раз покачал головой, и объявил, что жертва не угодна богам, а затем, повинуясь окрику полководца, поспешил за новым бараном. В это время на холме появились лидийские воины Мардония и устремились к жрецам.

Павсаний, Эврианакт и несколько присутствующих при жертвоприношении военачальников были безоружны, поскольку перед священнодействием отдали свои мечи слугам. Но они были воинами и не растерялись. Сжав в руке посох-бактерион[77], Павсаний бросился на лидийца, увернулся от острого копья и мощным ударом поверг врага на землю. Следующего противника командующий обезоружил и сбил с ног. Оглянувшись, Павсаний увидел, что его командиры выхватили у жрецов бичи и изо всех сил хлещут лидийцев. Кровь брызгала в разные стороны, избитые воины с криками катались по земле, пытаясь закрыть лица от градом сыпавшихся на них ударов. В этот момент главный жрец возвестил, что боги приняли жертву. Павсаний отбросил посох, подхватил с земли шлем и побежал с холма вниз, громко крича, чтобы фаланга приготовилась к атаке. Гоплиты поднялись с земли, сбили со щитов торчащие в них стрелы и сомкнули ряды. «К бою!» – проревел Павсаний, становясь в строй, и фаланга ощетинилась копьями.

Мардоний почувствовал, что ситуация на поле сражения изменилась. Он видел, как дрогнул и сомкнулся вражеский строй, как полыхнули на солнце щиты и копья греков, почувствовал, как содрогнулась земля, когда тысячи гоплитов сделали первый шаг вперед. Фаланга пошла в атаку. Но персы не шелохнулись, а, стоя за стеной из щитов, продолжали вести стрельбу по противнику. Последний залп воины Мардония сделали с расстояния в несколько шагов, после чего забросили луки за спину и схватились за копья, акинаки и боевые топоры.

Стена из больших щитов, за которой укрылся противник, мешала спартанцам. Они отталкивали плетенки в сторону и одновременно отражали удары вражеских мечей и копий. Повалив преграду, греки пошли вперед и врезались в персидские ряды. Гоплиты ударами копий поражали персов в лицо, сбивали с ног ударами тяжелых щитов, пробивали насквозь вражеские щиты и доспехи. Азиатская пехота попятилась. Понимая, что враг силен своей сплоченностью и, пока не будет разбит строй фаланги, то эллины непобедимы, персидские командиры приказали своим воинам вступить в ближний бой. Персы храбро бросились вперед и стали руками ломать копья гоплитов, хватались за края щитов и вытаскивали врагов из строя. Лишившись копий, греки выхватили из ножен мечи и схватились с персами врукопашную.

Битва достигла наивысшего накала. Персы отчаянно рубились акинаками, но не могли сдержать напора стены из щитов и мечей, сминавшей все на своем пути. Увидев, что его пехота отступает, Мардоний решил ввести в бой тяжеловооруженную конницу. Он лично возглавил атаку панцирной кавалерии и повел тысячу отборных персидских всадников во фланг наступающей фаланге спартанцев. Лихие наездники врезались в греческие ряды, смешали их и сбили темп продвижения гоплитов. Сражение закипело с новой силой, персидская пехота воспряла духом и перешла в контратаку. Теперь уже лакедемоняне с трудом отражали вражеское наступление, а Мардоний продолжал наращивать натиск.