Греко-персидские войны

Поэтому удивления достойно, что никто не пишет о том, чтобы Поликрат залучал на Самос женщин или мальчиков, хотя к последним он был привязан так, что соперничал с самим стихотворцем Анакреонтом, а однажды в порыве ревности даже остриг волосы одному своему любовнику. Этот Поликрат первым стал строить корабли, по имени острова названные им “самоссками”. А Клеарх пишет, что “Поликрат, тиран изнеженного Самоса, позавидовав лидийским усладам, погиб от собственной распущенности. В подражание парку в Сардах, называвшемуся «Сладкое Объятие», он устроил такую же аллею на Самосе, и в ответ цветам лидийского сладострастия развел свои пресловутые «самосские цветы». В самосской его аллее было тесно от промышляющих женщин, а пищею, побуждающей к наслаждению и буйству, он заполонил всю Элладу. А «самосские цветы» – это различные типы красавчиков и красавиц. И вот, когда весь город утопал в празднествах и пьянстве”… Так пишет Клеарх» (XII, 57).

Но если отбросить в сторону описание разных нехороших излишеств, то мы увидим фразу, которая многое объясняет в дальнейшей судьбе тирана: «Поликрат первым стал строить корабли, по имени острова названные им “самоссками”». Точные данные о флоте Поликрата приводит Геродот: «Он располагал сотней пятидесятивесельных кораблей и тысячей стрелков из лука» (III, 39). Фукидид также обратил внимание на военно-морскую мощь Самоса: «Тиран Самоса в царствование Камбиса Поликрат также имел сильный флот, подчинил своей власти различные острова, между прочим завладел Ренеей, которую посвятил Аполлону Делосскому» (I, 13). Итоги подводит Страбон: «Поликрат был настолько знаменит своим счастьем и могуществом, что даже достиг господства на море» (XIV, I, 16).

В свете изложенного выше информация Геродота о том, что «после того как Гарпаг покорил ионян, живших на материке, островные ионяне испугались этого и добровольно подчинились Киру» (I, 169), выглядит не совсем верной. По крайней мере, к Поликрату это точно не относится. Тиран Самоса был реальной военной силой в регионе, и персы вынуждены были с ним считаться. Вряд ли их устраивало такое соседство. Поликрат чувствовал себя настолько уверенно, что даже принимал у себя людей, бежавших от произвола персидских наместников: «Некие лидийцы, бежав из-под власти сатрапа Орета, приплыли на Самос с огромной денежной суммой и обратились с мольбой о защите к Поликрату. Тот вначале оказал им дружелюбный прием, но, спустя некоторое время перебил всех и завладел деньгами» (Diod. X, 16). В данной ситуации принципиальным моментом является не то, как тиран впоследствии поступил с беженцами, а то, что он их принял. При желании это можно было трактовать как открытый вызов персам, но Поликрат, судя по всему, не испытывал перед ними страха, поскольку чувствовал за собой силу.