Гремя огнем…

— Мостик. Здесь капитан, — отозвался командир корабля.

— Вижу красную ракету.

— Уверен?

— В бинокль видны всполохи перестрелки.

— Принял. Продолжайте наблюдение в своем секторе.

— Есть.

— Что думаете предпринять? — тут же спросил Григорий.

— Я вам уже говорил о повреждениях.

— Но если вы нас высадите, то судно сильно облегчится и взмоет вверх. Правильно я понимаю?

— Правильно. Вот только высадить у замка я вас не смогу. Потому что если я начну терять время на лишние маневры, мое судно будет обречено. Не поможет и то, что мы лишимся груза.

— Плевать.

— Мне не плевать, Григорий Федорович. Не вижу смысла рисковать вверенными мне техникой и личным составом.

— Издеваетесь? Мы ведь вместе были на…

— И что там вещали господа контрразведчики? — перебил Азарова капитан. — Это архиважно? А кто подтвердил полномочия этих господ из Петрограда? Не словесно, а документально. Насколько мне известно, подобного подтверждения не было. Мой командир отряда ни о чем подобном не говорил.

— Все. Мы теряем время. Вы можете нас высадить?

— Могу. Но не ближе десяти километров от замка. Может, чуть дальше.

— Снижайтесь.

— Это ваше решение, — пожав плечами, согласился капитан.

В конце концов, увести на свою сторону облегченный дирижабль шансов куда больше. Григорий решил не спорить. Придется Игнату как-нибудь продержаться. А они уж постараются обернуться как можно быстрее. И да. Он Егорову верил. Недолюбливал. Но верил. Капитан же вел себя именно так, как и следовало. Четко выполнял приказы, но только до определенной черты, за которой уже было воинское преступление, и он заступать за нее не собирался.

Едва Григорий покинул мостик, как звук работы винтов изменился. Стал не таким натужным. А палуба начала уходить из-под ног. Нужно торопиться. Судно уже начало снижение. Конечно, за пять минут оно не достигнет земли.

— Братцы, слушай мою команду! — ввалившись в грузовой отсек, закричал Григорий. — Десантируемся. Всем зарядить химпатроны. «Гренадеры» к бою изготовить. Шевелись!

И сам же к бронеходу. Механики остались в расположении. Нечего им тут делать. Машины обслужить могут и пилоты. Не впервой. И практика уже имеется, и нередко участвовали в уходе за «Гренадерами». На случай вот такого полевого выхода, когда няню не позовешь. Так они за глаза называли своих механиков.

Когда они наконец вновь заняли места в рубках, почувствовался легкий толчок. Земля. Затем ритм работы винтов вновь стал натужным. Они набрали максимальные обороты, прижимая судно к земле, чтобы оно не взмыло ввысь, начав терять груз в виде бронеходов.

Едва последняя машина оказалась внизу, как звук работы винтов стал куда тише, а дирижабль устремился ввысь. Да резво так. Никакому самолету не снилось. Хм. А еще начал движение вперед, даже слегка задрал нос. Торопится капитан перемахнуть через линию фронта, до которой порядка тридцати километров. Да еще нужно и подальше в тыл забраться. Впрочем, ерунда все это. Перестраховался капитан. Потому как есть ведь еще и балласт, сбросив который он получит дополнительную фору.

Оставшись в одиночестве, бронеходчики поспешили вооружиться гвоздодерами и начали срывать крепления поддонов. Не все разом. Четыре машины первого отделения замерли в охранении. Все же вражеская территория. Дело спорилось. Слышались шуточки и прибаутки. Парни демонстрировали неподдельную радость по поводу вновь обретенной под ногами земной тверди. Плевать, что землица вражеская. То дело привычное, и тут уж многое зависит от них самих.

— Братцы. Я, как и вы, понятия не имею, зачем нас сюда отправили. Но там, в замке, наши товарищи ведут неравный бой. И помочь им можем только мы. А русские своих не бросают.

Григорий повел взглядом по короткому строю бойцов. И не важно, что там сейчас замерли еще и кабардинец, два украинца, грек и грузин. Это сейчас не имеет ровным счетом никакого значения. Потому как у всех у них одна родина, и для большинства «цивилизованных» стран они одним миром мазаны.

С координатами и маршрутом Григорий определился, еще когда личный состав избавлялся от поддонов. Поэтому оставалось только назначить передовой дозор, обозначить маршрут и выдвигаться. Причем выжимая из машин и соответственно из себя все, на что они были способны. Если Азаров верно определил координаты, то до замка им предстояло отмахать порядка тринадцати километров.

Все же приятно, что в Австрии дела с дорогами обстояли на хорошем уровне. Достаточно было выйти на трассу, дойти до первого указателя, и дальше дело пошло как по маслу. С одной стороны, оставалось только следовать по хорошо различимой в ночи серой ленте. С другой — можно было развить максимальную скорость в двадцать километров.

Плохо лишь то, что при этом бежать приходилось и самим пилотам. Пусть для них это была по сути пробежка трусцой. Но все своими ногами и только так. Поэтому бег приходилось перемежать с пешим шагом. А еще все удивлялись, отчего это бронеходчики каждое утро бегали пятикилометровые кроссы, делая перерыв только в воскресенье. А на такой вот случай и тренировались.