Гремучая змея

Он подошел к ней так близко, что она, наверное, почувствовала его дыхание на своей щеке. Глаза Фландерса искрились волнением, похоже, ему было безразлично присутствие посторонних.

— Ты, конечно, рада меня увидеть…

Эти простые слова прозвучали особенно грозно благодаря выражению его лица: в эти минуты я понял, что вижу перед собой человека, ненависть которого велика так, что целиком поглощает остальные чувства.

Лоррен махнула стаканчиком с «Мартини».

— Друзья, выпьем за успех шестерых, вновь соединенных в счастье супружества. Я верю, что все будет в порядке… Луна, горы, безлюдье, озеро и адвокат Трокмортон…

Ее голос, раздавшийся в полной тишине, внезапно замер. Очевидно, и она, наконец, заметила, что не все идет так чудесно, как планировалось.

Ирис подошла ко мне поближе, я почувствовал ее руку в своей.

— Пит, — прошептала она, — ты видел лицо Вилли Фландерса?

Я утвердительно кивнул головой. Она вздрогнула.

— Если он сейчас схватится за нож, никто его не остановит… даже адвокат Трокмортон…

Я был того же мнения.

Глава 2

Обед получился еще более тягостным, чем я ожидал. Само помещение было частично повинно в этом. Худые женщины Марии Лоуренсии и голые тела Матисса выглядели так, словно их поместили в рассол. Индийские маски щерили зубы со всех сторон и углов, лишая присутствующих аппетита. Просторный стеклянный стол, вокруг которого нас рассадили, был уставлен мексиканской керамикой с намалеванными овощами, но мне они напоминали нечто, оставшееся после вскрытия патологоанатома. В свое время Лоррен покровительствовала всему, чему только можно было покровительствовать. Когда она строила дом, ее страстью стали декораторы. В то время очередная чудесная идея Лоррен заключалась в том, чтобы каждая комната проектировалась отдельным художником.

Тот, который оформлял столовую, вероятно, болел язвой желудка.

В столь неаппетитном окружении только желудок Дороти Фландерс функционировал нормально. Похоже, эта монументальная женщина не ощущала напряжения, сметая одно обильное блюдо за другим.

Кроме нее, никто почти не ел. Лоррен вообще ни к чему не притронулась. По целым месяцам она поддерживала свою энергию листиком салата или глотком сметаны. Сменив свой ковбойский костюм на изысканное темно-бронзовое платье, она сидела во главе стола, тщетно пытаясь развлечь гостей. Но увы, этот обед, наверное, был одним из самых худших в истории ее дома.

Ирис и я, будучи примером счастливой супружеской пары, изо всех сил старались выполнять свои обязанности, но тонкий ручеек нашей псевдооживленной беседы иссяк уже при подаче супа. Полный Френч сидел тихо, а Дуг Даусон жадно обгладывал куриную ножку.

Мими тоже старалась помалкивать. Она нашла на столе цветок гвоздики и теперь, вдыхая его аромат, вероятно, ждала, что из лепестков вылетит мотылек, который деликатно поцелует ее в лоб. Разводящиеся супруги, видимо, никогда не слышали о правилах хорошего тона. Доктор Вицкоф и его красивая жена сидели рядом вытянутые и унылые, как фигуры на старинных гравюрах. Жанет Лагуно меланхолично склевывала что-то из тарелки. Волосы у нее были взъерошены, а платье образовало складки в самых неожиданных местах. Внезапно она едко проговорила:

— Лоррен, ты не должна была сегодня вечером выставлять такое хорошее серебро. Стив обязательно его украдет.

Князь с олимпийским спокойствием посмотрел на нее и усмехнулся. А Лоррен закричала:

— Что за глупости, Жанет? Я уверена, что ты клевещешь на князя!

— Он бы обокрал меня вконец, останься я с ним еще на неделю. — Жанет злобно взглянула на своего хладнокровного мужа. — Если уж ты решилась собрать здесь этих ужасных типов, могла бы, по крайней мере, избавить меня от соседства со Стивом. По-моему, животных кормят не в столовой.

Этот краткий диалог настроения никому не улучшил. В наступившей тишине я принялся раздумывать, почему эти грое дураков приняли нелепое приглашение Лоррен. По ее мнению, они были воодушевлены возможностью примирения с женами, но в действительности для них это было абсолютно неприемлемо. Впрочем, они же бросили свои дела в Сан-Франциско и охотно последовали за своими супругами. Почему? Чем больше я над этим размышлял, тем меньше мне это нравилось.

В основном меня беспокоил Вилли Фландерс, костыль которого опирался на кресло. Занимая почетное место справа от хозяйки, он, вероятно, не слышал ни одного слова из болтовни Лоррен. Неестественно прямо сидел он перед нетронутой тарелкой, и лишь глаза пылали на его квадратном лице бывшего боксера. Наверняка он целиком погрузился в мысли о жене. Если бы он хоть раз взглянул на нее или с ней заговорил, напряжение немного упало бы. Но он застыл, точно мумия, с неестественной улыбкой на лице.

На корабле мне частенько встречались моряки, пребывающие в шоке после бомбардировки. Сперва они вот так же сидели абсолютно спокойные, с такой же мертвой гримасой на лице. А потом внезапно впадали в бешенство.

Я так боялся непредвиденных осложнений, что даже ладони у меня вспотели.