Гремучий Коктейль 1

Для человека даже частичная потеря себя — один из худших кошмаров. Не беру в расчет алкоголиков, наркоманов, стариков с деменцией… незачем. Жить и знать, что ты утратил часть себя, что ты теперь неполноценен, ущербен, выщерблен — это хреново. Правда, еще хуже понимание, что в тебя что-то добавили. К примеру, восемнадцать лет жизни в деревне со всеми этими шалостями, сортиром на свежем воздухе, бедной едой и ворованными фруктами. Вообще, очень даже счастливое детство, с уверенностью скажу, у меня их уже два. А у Эмберхарта, наверное, три. Но я ему не завидую.

Лорд? Вторая добавка. Точнее, это я, тот, кто управляет этим телом и жизнью, есть лишь его обрезанный кусок, разбавленный жизнью юного хулигана и… самым интересным. Навыками.

Это лишь в непродуманных сказках навык может достаться доброму молодцу чистым и идеально приспособленным под его тело и рефлексы. Эмберхарт не чудотворец, он всего лишь хотел дать мне больше шансов на выживание в этом мире, он не умеет «вычищать» себя из той памяти, которой поделился со мной. И хоть и выдав её очень ограниченно, он заразил меня — собой. В куда меньшей степени, чем я заразил Соларуса Кейна, буквально подавив невеликий, хоть и начитанный умишко парня, которого растили как придаток к гримуару, но всё же…

Нажимая на спусковой крючок, даже с чистой головой, без посторонних мыслей, человек остается человеком. Он не робот, он думает и чувствует тренируясь, стреляя по мишеням, разбирая и собирая оружие, и уж тем более — убивая своих врагов. Это нельзя выхолостить и отделить, поэтому, точно также, как я подавил Соларуса Кейна, сэр Алистер Эмберхарт, совершенно этого не желая, подавил и меня. Но слегка. Чуть-чуть.

Так я думал ранее.

Оказалось, этот темный демон ждал своего часа. И нет, я вовсе не про мрачного и вечно курящего верзилу, живущего то ли в моих мозгах, то ли в книге на моем бедре, а про того Алистера Эмберхарта, что пролез мне в голову вместе с умением нажимать на спусковой крючок!

Нет сомнений. Нет колебаний. Ни малейшей дрожи в руках. Решение принято, цель определена, всё остальное — несущественно. Протянуть вперед руку, держащую кусок металла, потянуть пальцем за стальную дугу, выпустить на волю чью-то смерть — в этом нет ничего приятного, будоражащего и пьянящего, скорее наоборот, это занятие хоть и привычное, но крайне требовательное к исполнителю. Поэтому, приняв решение, исполнитель должен целиком посвятить себя процессу его воплощения. Если хочет остаться в живых.

Так что я шел к массивном двухэтажному зданию с широкими автомобильными воротами посвященный по самое не балуйся.

В Питере популярна мода на камзолы, кафтаны и плащи, длиннополые такие серьезные штуки. Одобряю, оно и выглядит серьезно, и от непогоды спасает зашибись. А еще замечательно скрывает развевающимися при ходьбе полами металл у меня в руках. Скрывать есть от кого: перед входом в здание, внутри которого помеченный мной манамобиль, стоят шесть серьезных дядь. Курящие все как один, бородатые, с ружьями на плечах. Или это не ружья? Не важно. Главное, что все шестеро не находятся в состоянии боеготовности. А что это значит?

Это значит, что шанса прийти в неё у них уже нет. Между мной и ими метров тридцать открытого пространства, заполненного лязгом, шумом манамобилей, воем сирен и криками чаек. Доки же. Склады же рядом. А еще воздухом. Простым, прозрачным и совершенно не мешающем ни взгляду, ни пуле.

Стреляю как пижон, по-македонски, с двух рук. Раньше думал, что такое возможно только в боевиках 80-ых, однако же нет, на самом деле получается! Просто вести огонь нужно прицельно и не торопясь, по очереди. Левая рука, правая рука, левая, правая…

Пули, попадая в совершенно не готовых к подобному людей, делают в них дырки. Сквозь эти отверстия вылетает немного крови, а затем она начинает течь толчками. Я иду и стреляю, полностью уверенный в том, что эти толчки со временем ослабеют, а вместе с ними уйдет и жизнь. Это не интересно, а вот гидродинамический шок — другое дело.

Двенадцать выстрелов, десять попаданий, шесть трупов. В будущем. Пока люди заняты тем, что умирают. Те, кому повезло, рассматривают небо, те, кому не очень — лежат лицом вниз. Впрочем, смотреть на небо хорошо, когда ты не захлебываешься кровью. Однако, помогать этим людям быстрее попасть на тот свет я не буду, нет времени. Иронично, я даже не уверен, виновны ли они. Просто стояли, просто с ружьями.

К дверям для персонала подхожу, уже перезарядив оружие и сунув тренировочный револьвер в кобуру. Подумав, сую и второй.

Дробовик — пришло твоё время.

— «А как же я!?», — Фелиция аж кричит от возмущения.

— «У нас в первом наборе есть что-то быстрее и надежнее дробовика?», — осведомляюсь я, примериваясь к двери.

— «Я не знаю, что такое „дробовик“! Эта палка у тебя в руках?»