Гремучий Коктейль 1

Раздраженные люди соображают очень быстро, хоть и узко. Передо мной стояла наглая, чистая, выспавшаяся цель. Магии нет? Хрен с ним. Использовать гримуар для защиты тоже не могу. Оружия нет, дуэль проводится чисто на магических книгах, так?

Ну и похер, спляшем! Всего-то надо отцепить гримуар Горизонта Тысячи Бед от пояса вместе с цепями, превращая большую красивую книгу в охренительно неудобный, но крайне увесистый кистень!

Первый же взмах развеивает летящую ко мне от Ренеева гадость, похожую на созданную из сочно-синей энергии птичку. Я уже шагаю вперед, точно также как и с Аркендорф, только пылая жаждой крови и насилия. Княжич оказывается не робкого десятка, он хоть и ошеломлен таким использованием колдунской литературы (а как ошеломлена Фелиция — словами не передать!), но умудряется выпустить еще три заклинания. Режущую дугу бело-синей энергии я принимаю на вовремя перехваченную книгу, струю какой-то непонятной жидкости, вдруг забившей со страниц гримуара противника, банально обхожу, так как дурак-лидер слишком высоко поднял свою чернокнигу и не видит, что происходит. Третье, точнее второе заклинание, что он успел, явленное в реальности в виде полутораметровой полупрозрачной стены (прямо с кирпичиками), я тупо разбиваю своим «кистенем». Хотя мог бы и обойти.

Дальше песок заканчивается, и начинается, собственно, слепой дурак, продолжающий творить струю неведомой херни, радостно летящей мимо. Бью ногой от души, от всей своей пролетарской ненависти к мутным предательским крысам, лишенным, как оказалось, малейшего чувства благодарности. Носок моего ботинка под сдавленные вопли зрителей врезается в пах Ренееву, снизу вверх, самым сочным из возможных образов. Вырываю погасшую книгу от сгибающегося в муках княжича, выдаю ему коленом в нос, опять-таки с душевного размаху, а затем, видя, что тот чудом удержался на ногах, начинаю лупить его по голове его же увесистым гримуаром!

— Подлец! — пытающегося согнуться и понежить яйки парня относит от мощного удара томом по уху влево, он перебирает ногами, шатается и кряхтит.

— Прохвост! — вспоминаю я еще одно старорусское слово, которое не так удобно, как рвущийся из груди мат, но тоже ничего, я ж на публике. Это, конечно, с ударом справа. Теперь он приходится больше на челюсть и под углом, от чего «лидер класса» теперь недосчитается зубов.

— Паскудник! — следующий удар вновь в левое ухо, но уже под тревожные крики итальянца, орущего что-то о конце. Не обращаю внимания, еще один удар успею, но надо слово! На «П»!

— Пид… Паразит!! — последний удар разворачивает запутавшегося в ногах княжича ко мне задом, за руки и плечи меня уже хватает кто-то сильный, но разве я могу упустить такую возможность?! Да ни в жизнь!

— Подонок! — реву я, выполняя удар по яйцам номер два!

Это всё, полное фаталити. Я ему, кажется, еще и пальцы переломал, которыми Ренеев за поврежденное держался.

А затем меня всё-таки оттаскивают, возбужденно жужжа в здоровое ухо разные глупые слова. Вокруг много-много подростков с квадратными глазами и отвисшими челюстями. Их моим конвоирам приходится даже немножечко подпихивать, чтобы протиснуться с территории Арены.

— Я же говорил, что мы почти не потратим время… — зло бурчал я, прижимая ладонь к ноющему уху, — А вы…

— С-студент Дайхард! Это было… недопустимо! — пищала кукла для полового удовлетворения директора, бледная как мел и с платочком у рабочего рта, — Вы… вы животное! Зверь! Варвар!

В мозгах орала даймон, суля мне анальные кары за такое непрофильное использование её обиталища, сзади сопел поднимающийся по ступенькам Медичи, болело ухо, а от меня по-прежнему попахивало жареным человеком и болотистой почвой. Последнее бесило еще сильнее. Лучше бы пахло кровью и выбитыми зубами Ренеева!

— В-ведите меня, м-мамзель! — рыкнул я на испуганно пискнувшую секретутку, — Нас люди ждут!

— Ох, Дайхард… — вздохнул идущий сзади итальянец, — Вы своей смертью точно не умрете.

— Ерунда, — сопел я в ответ, — Главное — не как человек умер, а скольких он успел убить! В смысле как защищал свою честь! В смысле…

Развить мысль мне не удалось, так как мы пришли к кабинету директора. Ошпарив меня тем, что искренне считала гневным взглядом, девочка на пое… побегушках нырнула внутрь первой, оставив нас с итальянцем за порогом.

— Дайхард… — итальянец говорил удивительно тихо для своего темперамента, — То, что вы устроили — оно было необходимо?

— Чаша любого терпения имеет свой объём, господин преподаватель, — процедил я, — Ренеев предпочитал заливать в мою — бочками. И не делайте вид, что вы не знаете, о чем я говорю.

— Возможно и знаю, — не стал юлить ветеран, — Но вы, так… уничтожив Юрия Викторовича, совершенно точно обрели себе врага в лице его отца, князя Ренеева. Русь очень велика, студент Дайхард… а у князей очень длинные руки. Не делайте вид, что не знаете, о чем я говорю.

— А вы бы сами как бы поступили на моем месте? — просто спросил я барона.